— Я не позволю никому и ничему пугать вас, — сказал герцог. — Только поступайте так, как я вам сказал и предоставьте все мне.
— Поверьте мне… так я и сделаю.
Вдруг она неожиданно вскрикнула.
— Что такое? — спросил герцог.
— Я… Я совсем забыла. Я не сказала вам, что я обманывала вас… обманула, когда приехала сюда…
— Вы обманули меня? — недоверчиво спросил герцог. — Но каким образом?
— Вы считали, что я взяла с собой… компаньонку, но она… она моя младшая дочь… Филомена!
Герцог расхохотался.
— У меня было некоторое подозрение, что не все так просто с этой вашей «компаньонкой», — проговорил он.
— Но что заставило вас так думать? — спросила Элизабет.
— То, что рассказал мне мой камердинер. Он говорил, что эта девушка очень красива, почти так же красива, как вы!
Элизабет улыбнулась:
— Она гораздо красивее, но… ей всего лишь восемнадцать… и я не смогла бы… оставить ее.
— Нам придется найти для нее мужа, — сказал герцог, — но само собой разумеется, любимая, она сможет поехать с нами в Девоншир. Хотя, конечно, мне хотелось бы побыть там только вдвоем с вами, Элизабет, пусть лишь несколько недель после свадьбы.
— Я обещаю вам — с Филоменой не будет никаких проблем, — сказала Элизабет.
Она снова вздохнула:
— Но у меня нет никакого желания просто воспользоваться вашей добротой. Вы ведь понимаете, что мы… очень бедны?
— Зато я очень богат, — ответил герцог, — поэтому нет никакой необходимости волноваться по этому поводу!
Элизабет снова уткнулась в его плечо.
— Неужели правда, что мы… сможем пожениться? — спросила она. — Я и представить себе не могла… подобного. Я только понимала, что вы — самый обворожительный и восхитительный человек, которого я когда-либо встречала… и как было бы замечательно иметь такого… зятя.
— У меня нет никакого желания становиться вашим зятем или кем-то еще, кроме как вашим мужем, — говорил сквозь смех герцог, — и именно им я и собираюсь стать.
Он приподнял ее голову за подбородок и повернул к себе.
— Я люблю вас! — сказал он. — Я люблю вас, и мне потребуется вся моя оставшаяся жизнь, чтобы рассказать вам, как сильно я люблю вас!
Он целовал ее, пока им обоим стало не хватать дыхания. Тогда он заговорил:
— Становится поздно, любимая моя, а поскольку я хочу, чтобы вы уехали рано утром, думаю, что вам пора спать.
— Я сделаю все, как вы сказали, — сказала Элизабет. — И я буду думать о вас все время, хотя боюсь, что утром вы исчезнете как сон!
— Я никогда не исчезну, — улыбнулся герцог. — А отсылаю вас только затем, милая моя, чтобы ничто даже случайно не расстроило вас. В понедельник утром, как только гости разъедутся, я тут же приеду к вам.
— Обещайте, что не… забудете меня! — прошептала Элизабет.
Он ласково улыбнулся.
— Разве могу я забыть вас? — спросил он. — Мне хотелось бы думать, что и вам было бы невозможно забыть обо мне.
— Невозможно… да-да, невозможно! — сказала Элизабет, и в голосе ее прорывалась страсть.
И снова герцог целовал ее и благодарил Бога, что впервые в жизни ему посчастливилось найти женщину, так дополняющую его.
Он ждал такой встречи так долго, что их взаимное счастье должно стать совершенным и нерушимым, ведь они оба будут слишком благодарны небу за то, что оно пришло к ним.
Мена не спала, когда услышала, как открылась дверь в спальню.
Ей не удалось успокоить свою тревогу.
Девушка отчаянно пыталась представить, что происходило в тот момент во дворе конюшни.
Она молилась, чтобы с Линдоном ничего не случилось.
Ей доводилось читать в газетах истории о вооруженных грабежах, случившихся в Лондоне.
И она вспоминала, что все они кончались смертью или полицейских, или грабителей.
Ей было страшно, что подобное могло произойти и здесь.
Когда воры вторгнутся в конюшню, чтобы выкрасть Завоевателя, Линдон постарается предотвратить кражу.
Стрельба может начаться с любой из сторон.
— Господи, пожалуйста, спаси его… Пожалуйста… не позволь им… ранить его.
Она снова и снова повторяла эти слова.
Ей казалось, что ее молитва на крыльях улетает к нему, чтобы заслонить от беды.
Когда дверь открылась. Мене показалось, что сама она только что вернулась в комнату, как будто бы была где-то совсем-совсем далеко.
Очень медленно она поднялась на ноги.
И только тут поняла, что мать остановилась посреди комнаты.
Она была совсем не похожа на себя прежнюю.
Настолько, что Мена могла только пораженно разглядывать ее.
Элизабет Мэнсфорд стояла молча и неподвижно, крепко сжав руки.
В ее лице и взгляде было нечто, что заставило Мену сообразить, что произошло нечто странное и замечательное одновременно.
Поскольку мать ничего не произносила, Мена заговорила сама:
— Что случилось, мама? Что с вами? Почему вы такая странная?
— Я так счастлива, Мена! — ответила мать. — Настолько счастлива, что не могу в это поверить!
Мена подошла к ней.
— Но что произошло? — допытывалась она.
Прежде чем ответить, госпожа Мэнсфорд глубоко вздохнула, как будто ей было трудно говорить:
— О, Мена! Герцог попросил меня выйти за него замуж… и я стану его женой!
У Мены от изумления перехватило дыхание:
— Вы, мама? Замуж за герцога? Но… я думала…
— Он любит меня! — перебила ее мать. — Он был решительно настроен никогда больше не жениться снова… но полюбил меня с того самого момента, как я приехала сюда! О, Мена! Мена!.. Как это могло случиться со мной?
Мена обняла мать и поцеловала ее.
— Если герцог сделает вас счастливой, мама, такой, как вы были раньше, тогда это самое чудесное, что могло случиться!
— Ты правда так думаешь? — спросила госпожа Мэнсфорд. — О, моя дорогая, я не сделала бы… ничего… что могло бы навредить тебе или Алоиз… Но Вильям сказал, что он не имел никакого намерения вступать с ней в брак, ни с ней, ни с кем-либо вообще.
— Если он любит вас, а вы любите его, тогда, безусловно, вы должны выйти за него замуж! — сказала Мена.
Говоря это, она, однако, подумала, что Алоиз придет в ярость.
В этом не было ни малейшего сомнения после того, что она сказала сестре вечером.