Я вышел и увидел работающего отца Фортхилла. Он снял пальто и воротничок и остался в черной рубахе с короткими рукавами. Еще он надел кожаные рабочие рукавицы и защитные очки. Он допилил доску, сдул с нее опилки и распрямился.
– Как отец Винсент?
– Судя по голосу, изрядно устал, – сообщил я. – Я, наверное, сегодня еще пересекусь с ним – если только прежде ничего такого не случится.
– Я за него беспокоюсь, – признался Фортхилл. Он приладил доску поверх проема, который, судя по всему, должен был превратиться в окно. – Помогите-ка.
Я послушно взялся за доску. Фортхилл взял из коробки несколько гвоздей и принялся заколачивать первый, зажав остальные в зубах.
– А мисс Вальмон? – поинтересовался он, покончив с этим.
– Принимает душ. Похоже, она все-таки будет с нами сотрудничать.
Фортхилл нахмурился и взял из коробки еще один гвоздь.
– Честно говоря, по первому впечатлению я такого от нее не ожидал.
– Вы недооцениваете моего личного обаяния, – возразил я. – Леди трудно устоять перед таким.
– М-м-м, – с сомнением произнес Фортхилл, снова зажав в зубах гвозди.
– Да нет, для нее это единственный разумный выход. Мы же приперли ее к стенке – так ведь?
Фортхилл забил гвоздь и нахмурился еще сильнее. Потом посмотрел на меня.
Я принял беззаботный вид, потом все-таки посмотрел на него.
– Пойду погляжу, как она там, – буркнул я так, словно с самого начала собирался это сделать.
Я как раз дошел до середины гостиной, когда услышал хлопок автомобильной дверцы и знакомый рык мотора. Бегом бросился к входной двери и распахнул ее как раз вовремя, чтобы увидеть стремительно удаляющееся от меня по улице разбитое заднее стекло Голубого Жучка.
Я сунул руку в карман и застонал. Ключей в нем не было.
– Сукина дочь! – зарычал я и злобно пнул ногой дверной косяк. Пнул не слишком сильно: злость злостью, а калечиться я не хотел. – И ты козел. Трюк, старый как мир, и ты, конечно же, на него купился.
Сьюзен подошла ко мне и вздохнула.
– Нет, Гарри, ты все-таки идиот. Хороший ты человек, но во всем, что касается женщин, – идиот, да и только.
– Сначала куртка, теперь еще и машина. И это, блин, называется благодарностью...
Сьюзен кивнула:
– Никакое добро не остается безнаказанным.
– Ты надо мной еще смеешься?
Она постаралась сохранить серьезное лицо. Голос ее, правда, звучал чуть сдавленно: – Нет.
– Нет, смеешься.
Она порозовела и замотала головой.
– Смеешься над моими больными местами.
Она повернулась, пошла в гостиную и взяла газету. А потом села и подняла газету так, чтобы я не видел ее лица. Из-за газеты слышались странные, сдавленные звуки.
Покраснев как рак, я ринулся в пристройку. Фортхилл оглянулся на меня, и брови его поползли вверх.
– Дайте мне что-нибудь сломать, – попросил я. – Ну или по чему врезать – чтобы со всей силы.
В глазах его блеснули искры.
– Вы поранитесь. Подержите лучше вот это.
Я поднял и придержал для него еще доску. Фортхилл поднял руку с зажатым в ней молотком. Рукав его рубахи задрался при этом движении, и я увидел на внутренней стороне предплечья две бледно-зеленые линии.
– Погодите-ка, – сказал я и схватил его за локоть. Доска выскользнула из моей руки и, падая, больно врезала мне по башке. Я чертыхнулся, поморщился, но задрал рукав ему чуть выше.
На внутренней стороне правого предплечья у Фортхилла красовалась татуировка. Глаз Тота.
– Что это? – спросил я.
– Ха! Татуировка.
– Это я и сам вижу. Что она означает?
– Ну, это я в молодые годы чудил, – ответил он. – Было у нас одно общество.
Я пытался сохранять спокойствие, но все равно охрип от волнения.
– Что за общество?
Фортхилл с опаской покосился на меня:
– Не понимаю, что вас так встревожило, Гарри...
– Какое общество?
Вид у него оставался сконфуженным.
– Ну, нас было всего несколько человек: мы проходили послушание вместе. Совсем еще мальчишки, конечно. И мы... Ну, нам довелось встретиться с необычным. В нашем городе вампир убил двух человек... и мы вместе остановили его. Само собой, нам никто не поверил.
– Само собой... – кивнул я. – А татуировка?
Фортхилл задумчиво прикусил губу.
– Я про нее уже и думать давно забыл. Ну, в общем, наутро после этих событий мы пошли и сделали себе эти татуировки. Поклялись друг другу вечно стоять на страже против сил зла, помогать друг другу...
– А что потом?
– Когда прошло похмелье, мы все силы приложили к тому, чтобы никто из старших церковных чинов это не увидел. – Фортхилл мечтательно улыбнулся, вспоминая. – Все-таки мы были очень молоды.
– А потом?
– А потом год за годом не происходило никаких сверхъестественных событий, и постепенно все пятеро разлетелись кто куда. В общем, до прошлой недели, когда я вдруг встретился с Витторио... с отцом Винсентом, я много лет словом ни с кем из них не перемолвился.
– Погодите-ка. У Винсента тоже была такая татуировка?
– Ну, полагаю, он мог ее и свести. От него такого вполне можно было бы ожидать.
– А что стало с остальными из вашей группы?
– Все умерли за последние несколько лет, – вздохнул Фортхилл. Он стащил перчатку и задумчиво посмотрел на свою морщинистую руку. – Впрочем, скажи нам тогда, что мы доживем до такого возраста, не поверили бы.
Шестеренки в моей голове провернулись, зацепили друг за друга, и я все понял. Я понял, что происходит и почему. Повинуясь чистой интуиции, я поспешил к двери на улицу, собирая на ходу свое барахло. Отец Фортхилл старался не отставать.
– Гарри?
Я прошел мимо Сьюзен. Та отложила газету и тоже шагнула следом.
– Гарри?
Я толчком ноги распахнул входную дверь.
Мотор белого Майклова пикапа стих, пыль из-под колес уже почти осела. Они с Саней выбрались из кабины. Вид у них немного помятый и сильно небритый, но вполне здоровый. Майкл изумленно уставился на меня.
– Гарри? Мне показалось, что я только что видел вашу машину... ее гнала по шоссе какая-то женщина. Что происходит?
– Соберите все, что нужно для боя, – сказал я. – Мы выезжаем.
Когда отец Винсент в ответ на мой стук щелкнул замком, я как мог сильнее врезал дверью ему по лицу. Охнув от неожиданности, он отпрянул. Я вступил в номер с бейсбольной битой отца Фортхилла в руках и ткнул широким концом ее ему в глотку.