— Хороший здесь пост, да-да!
Крисп подумал: что сделал бы Петроний, застукай он одного из своих охранников пьяным на посту? Ничего хорошего, это уж точно.
Евнух, прервав размышления Криспа, повел его в дом.
— Это же Крисп! — воскликнул Анфим. Он отложил флейту, на которой играл — неудивительно, что музыка звучала фальшиво, подумал Крисп, — и ринулся обнимать нового гостя. — Поприветствуем Криспа.
Все послушно загомонили, издавая приветственные возгласы. Крисп узнал нескольких аристократов, с которыми ездил на охоту, и еще пару человек, участвовавших в самых разнузданных пирушках, на которые таскал его Яковизий. Но большинство гостей были ему незнакомы, хотя, если учесть, в каком виде они разгуливали по залу, то и знакомиться с ними не больно-то хотелось.
Зал освещали факелы, пряно благоухавшие сандаловым деревом, увитые лилиями и фиалками, розами и гиацинтами, добавлявшими в воздух свой аромат. Многие из императорских гостей были насквозь пропитаны духами. Криспу пришлось признать, что евнух говорил правду: запах конюшни здесь был неуместен.
— Угощайся чем угодно, — сказал Анфим. — А потом сможешь угоститься кем угодно. — Крисп нервно рассмеялся, хотя и не думал, будто Автократор шутит.
Он взял чашу с вином и пухлый пирожок, начиненный, как выяснилось, рубленым омаром. Некий аристократ встал, как давеча Петроний в Зале девятнадцати лож, чтобы произнести тост.
Правда, тишины ему пришлось дожидаться гораздо дольше, чем Севастократору.
— За здоровье Криспа, который спас его величество и вместе с ним — наше веселье!
На сей раз возгласы были громче. Никто из них не смог бы так кутить, подумалось Криспу, без щедрот Анфима. Если бы волк задрал императора, Петроний, несомненно, сам бы уселся на трон.
И после этого большинство здешних гостей считали бы себя счастливчиками, если бы их вообще не выперли из города Видесса.
Анфим поставил свою золотую чашу.
— Что вошло внутрь, должно выйти наружу, — провозгласил он и, подхватив ночной горшок, повернулся к гостям спиной. Горшок тоже был золотой, украшенный затейливой финифтью. И ведь наверняка он у императора не один, подумал Крисп. Ради таких вот горшков его деревню и душили податями.
Эта мысль должна была привести его в ярость. Крисп и правда рассердился, но меньше, чем ожидал. Он попытался понять почему и в конце концов решил, что Анфим просто из тех людей, на которых невозможно сердиться. Император хотел лишь одного наслаждаться жизнью.
Очень хорошенькая девушка положила ладонь Криспу на грудь.
— Хочешь? — спросила она, махнув в сторону горы подушек, наваленных у стены.
Крисп уставился на нее. Она того стоила. На ней было зеленое шелковое платье скромного покроя, но почти прозрачное в самых соблазнительных местах. Однако Крисп смутился не потому. Его деревенские представления о приличиях сильно пошатнулись в городе Видессе. После пиров он не раз уходил с женщинами легкого поведения, а как-то раз даже со заскучавшей женой одного из гостей. Но…
— При всех? — выпалил он.
Девушка засмеялась:
— Ты здесь новенький, да?
И ушла, не дав ему ответить. Крисп схватил вторую чашу вина и быстро выпил, чтобы успокоить нервы.
Вскоре какая-то парочка таки устроилась на подушках. Крисп поймал себя на том, что невольно глазеет на них, и отвел взгляд.
Минуту спустя глаза сами начали поворачиваться в ту сторону.
Разозлившись на себя, Крисп повернулся к стенке спиной.
Большинство гостей, проходя мимо, не обращали особого внимания на слившуюся в объятиях парочку: им такие зрелища уже давно примелькались. Несколько человек давали советы. Услышав один из них, занятый своим делом мужчина даже прервался на минутку.
«Сам попробуй, если такой умный. Я как-то попытался — чуть спину себе не сломал», — пробурчал он и снова принялся за свое, так деловито, словно кирпичи укладывал.
И только гость, сидевший неподалеку от Анфима, не отрывал взгляда от совокупляющейся пары. Одеяние на нем было столь же богатое, как у Автократора, только стоило наверняка дороже, поскольку материала, чтобы прикрыть такую тушу, ушло значительно больше. Гладкое, безбородое лицо позволило Криспу подсчитать количество подбородков. Еще один евнух, подумал Крисп. Пускай себе смотрит — больше ему, увы, ничего не остается.
Были здесь и другие развлечения, более общепринятого толка.
Настоящие музыканты забрали инструменты у натешивших душу Анфима и его дружков. Акробаты скакали между гостями, прыгая порою через них. Что касается жонглеров, примечательно в них было то — не считая их искусства, разумеется, — что все они были женщины, причем все красивые и обнаженные — или почти.
Крисп с восхищением отметил, с каким хладнокровием одна из них отшила рьяного гостя, подошедшего сзади и погладившего ее по груди. Целая гирлянда фруктов, которую она держала в воздухе, даже не дрогнула — и лишь переспелый персик смачно шлепнулся на голову нахала. Тот выругался и замахнулся на циркачку, однако, услышав раздавшийся в зале взрыв хохота, опустил руку. Мокрое лицо его стало хмурым, как грозовая туча.
— Зотик тянет сегодня первый фант! — громко заявил Анфим. Гости снова покатились со смеху. Крисп тоже засмеялся за компанию, хотя и не совсем понял, что Автократор имеет в виду. — Эй, Скомбр! Иди и дай ему чашу!
Евнух, жадно взиравший на парочку, встал. «Так это и есть соперник Петрония!» — подумал Крисп. Скомбр подошел к столу, взял хрустальную чашу, полную маленьких золотых шариков, и с большим достоинством отнес ее Зотику, который пытался вычесать кусочки персика из шевелюры и бороды.
Крисп с любопытством наблюдал. Зотик вытащил из чаши один шарик.
Покрутил его пальцами — шарик раскрылся. Зотик извлек тоненькую полоску пергамента. Пробежав ее глазами, он сразу спал с лица.
Скомбр деликатно вытащил пергамент у него из пальцев. Голос у евнуха оказался звучный, чистый и мелодичный, словно рожок среднего калибра:
— Десять дохлых псов.
Опять взрывы смеха, а кое-кто даже взвыл по-собачьи. Слуги принесли Зотику мертвых животных и бросили под ноги. Он уставился на них, а вместе с ним и Скомбр, и гологрудая жонглерша, положившая начало унижениям Зотика в этот вечер.
Бранясь на все корки, он пошел вон из зала. Улюлюканье толпы неслось вслед за ним и подстегивало. К дверям он приблизился уже бегом.
— Ему, похоже, не понравился выигрыш. Какая жалость! — сказал Анфим. Улыбку императора сейчас трудно было назвать приятной. — Давайте попробуем еще разок. О, я придумал! Крисп!
Крисп кипел от ярости, глядя на приближающегося Скомбра. Так вот она, награда за спасение Анфима? Стало быть, Автократор решил сделать из него посмешище? Криспу хотелось выбить хрустальную чашу у Скомбра из рук. Но он лишь нахмурился, вытащил шарик и раскрыл его. Пергамент внутри был сложен в несколько раз.