— Господа, леди, чем могу служить? — отчеканил он.
Его манера держаться произвела на Джерина впечатление.
Малый больше походил на солдата, чем на лакея.
— Твой хозяин дома? — спросил он.
— Лорд Валдабрун? Нет, но он должен скоро вернуться. Не угодно ли вам будет его подождать?
— С твоего позволения.
— Прошу за мной.
Лихо развернувшись на каблуках, бравый мажордом провел их в довольно скудно обставленную гостиную. Убедившись, что все удобно устроились, он сказал:
— Если позволите, меня ждут дела.
И вышел через другую дверь. Джерин услышал, как он ее запер.
Но тут же прямо за ней раздался женский голос, низкий и хриплый. Слов Джерин не разобрал, но услышал ответ:
— Я не знаю, леди Намарра. Они не объяснили, по какому делу пришли, а я не расспрашивал.
— Я выйду к ним, — сказала женщина.
Было слышно, как дверь отпирают. Затем слуга объявил:
— Господа, леди, вас изъявляет желание видеть, хм, компаньонка моего хозяина, лорда Валдабруна, леди Намарра.
С этими словами он удалился.
Когда леди Намарра вошла, Вэн вскочил на ноги. За ним Джерин, мгновением позже. Какие бы чувства он ни испытывал к Элис, но компаньонка хозяина дома была самой эффектной женщиной из всех, что он когда-либо встречал: миниатюрная, очень изысканная, с повадками кошки. Шелковое платье с неподдельным изяществом облегало ее пикантно-пышные формы.
Ее волосы, короткие и прямые, пламенели, подобно огню, от них, казалось, исходило свечение. Но несмотря на такой их цвет, было ясно, что она не принадлежит к трокмуа. О том говорила и нежная округлость лица с мелкими, почти полудетскими чертами, и золотисто-коричневая кожа. Глаза, отливавшие темным золотом, были слегка раскосыми, но расширенными, словно бы от беспрестанного удивления. Подобные странности, наряду с мурлыкающим звучанием имени, очевидно, и вызвали в мозгу Джерина мысль о кошке. На ней не было никаких драгоценностей. Видимо, существу, являющемуся по сути своей украшением, лишние украшения ни к чему.
Она взглянула на Лиса с некоторым интересом, на Вэна — с еще большим, а на Элис — с настороженностью, как смотрят на опасное животное, случайно забежавшее в дом. Краем глаза Джерин заметил, что Элис глядит на нее с не меньшей недоброжелательностью. Он немного встревожился.
Леди Намарра вытянула вперед гибкую руку и указала на Джерина.
— Вы, сэр, будете…
Он представился, затем представил Вэна и уже собирался перейти к Элис, когда его прервали:
— А кто же, хм, ваша очаровательная спутница? — Намарра намеренно скопировала ту же двусмысленную интонацию, с какой слуга представил ее гостям.
Неестественно спокойным голосом Элис ответила:
— Я — Элис, дочь Рикольфа.
Лис обратил внимание, что она не назвалась родственницей Валдабруна.
Имя отца Элис ничего не говорило Намарре. Она снова обратилась к Джерину:
— Могу ли я поинтересоваться, какое у вас дело к милорду?
Он не знал, что ответить. И понятия не имел, насколько можно доверять этой даме. Пока он подбирал подходящие фразы, в задней части дома хлопнула дверь. Спустя пару мгновений вновь появился слуга и возвестил о возвращении хозяина.
— Да хватит тебе уже. Дай пройти, — сказал, врываясь в гостиную, Валдабрун Отважный.
Лис в первую голову поспешил примерить к вошедшему его прозвище. Лорд Валдабрун приближался к пятидесяти, уже начал лысеть и отрастил приличное брюшко, однако, взглянув на него, Лис понял, что неизбежно сломает пальцы, если вздумает двинуть его кулаком. Пусть даже гладко выбритый, перед ним стоял солдат, в этом не было никаких сомнений. Тяжелый взгляд, твердо сжатые губы, упрямый подбородок — все непреложно свидетельствовало, что человек этот привык командовать, и давно. В свою очередь, хозяин тоже мгновенно понял, что перед ним люди его же склада.
Воздух в комнате сразу же накалился: трое сильных мужчин рассматривали друг друга. Каждый был воином, с которым нельзя не считаться. Джерин источал ум, никогда не прощавший ошибок врагу, Вэн — неустрашимость рыцаря, смешанную с обходительностью командиров учебных подразделений, а хозяин дома чем-то напоминал капитанов времен Карлана и Роса. Несколько тяжеловесный и простоватый, но одержимый той почти жестокой неукротимостью, перед которой любой противник сочтет за лучшее спасовать.
Немая сцена длилась несколько секунд. Молчание нарушила Элис.
Воскликнув: «Дядюшка!», она бросилась в объятия ошеломленного Валдабруна. Строгое выражение лица того сменилось совершеннейшим изумлением.
Лицо леди Намарры тоже переменилось. Глаза сузились, губы поджались, обнажив белые острые зубы. Кошка, дикая кошка. Положив руку на плечо Валдабруна, она прошипела:
— Милорд…
— Подожди, дорогая, — рыкнул он, и она отстранилась, хотя и с беспокойством.
Уважение Джерина к нему возросло. А Валдабрун, освободившись от своей компаньонки, вновь переключил внимание на Элис.
— Юная леди, объяснитесь, — скомандовал он.
Она ответила в том же тоне.
— Извольте. Как я уже говорила вашей леман… — (Намарра ощетинилась, но смолчала), — я Элис, дочь Рыжего Рикольфа и вашей сестры Ире. Матушка всегда утверждала, что вы узнаете этот медальон.
Она извлекла из-за корсажа цепочку, сняла с нее что-то и протянула Валдабруну.
Тот принялся рассматривать вещицу на вытянутой руке: с возрастом, как это обычно бывает, у него развилась дальнозоркость. Постепенно лицо лорда смягчилось. Разумеется лишь настолько, насколько это было возможно.
— Дитя моей Ире! — ласково выдохнул он и заключил девушку в свои медвежьи объятия.
Лицо Намарры за его спиной приняло угрожающее выражение.
Элис представила родичу Джерина с Вэном.
— Я слышал о вас, сударь, — сказал тот Лису. — Вы один из тех, кто никогда не платит налоги, йо?
— Я выплачиваю их кровью, — спокойно ответил Джерин.
К его удивлению, Валдабрун кивнул.
— Так и есть, молодой человек, так и есть.
Он обменялся крепким рукопожатием с Вэном, от которого они оба поморщились, и объявил:
— А теперь давайте рассказывайте о том, как вы добрались сюда и зачем явились в столицу.
И он приготовился слушать.
Как и накануне вечером Тургису, они принялись излагать вельможе историю своих злоключений.
— Абсолютное легкомыслие, — заметил Валдабрун, когда Элис рассказала ему, каким образом ее отец пытался найти ей мужа. — Я никогда в эти вещи не верил.
Вельможа, приближенный ко двору, оказался гораздо более скептическим слушателем, чем Тургис. Он непрестанно задавал Джерину заковыристые вопросы относительно колдовства Баламунга, политического положения севера, культа Маврикса и всего остального, что вызывало у него интерес.