Свинья, как обычно, оказалась наполовину дикой, с гривкой вдоль всего хребта. Тервагант подманил ее к себе репой, а затем перерезал ей горло. Животное побежало по деревне, заливая кровью все вокруг, пока наконец не упало. Какое-то время оно еще дергало копытцами.
— Призракам это понравится больше, чем если бы мы налили кровь в аккуратную ямку, — сказал Вэн.
Жители деревни развели такой громадный костер, что он и один смог бы удержать ночных духов на расстоянии. Они разрубили свинью, часть ее запекли в глине, а остальное зажарили на огне. Подтверждая свое прозвище, Тервагант принес из своей хижины горшок, полный меда, и смазал им некоторые куски готовящегося мяса. От чудесного аромата Джерин ощутил еще более сильный голод, чем раньше.
Вместе с хлебом, элем и ягодами, засахаренными в меду, свинина оказалась так же хороша на вкус, как и на запах. Когда Джерин закончил трапезу, похлопал себя по животу и заявил, что наелся, перед ним высилась довольно приличная груда реберных костей. Вэн нашел где-то острый камень и теперь пытался разбить им ножную кость, чтобы добраться до костного мозга.
— Еще эля, милорд? — спросила одна из селянок.
— Спасибо. — Лис протянул ей врученную ему крестьянами кружку. Женщина наполнила ее, улыбаясь. Он обратил внимание, что она довольно хорошенькая, со светлыми глазами — след, оставленный парой трокмэ в ее роду. Ее длинные волосы не были заплетены, свидетельствуя, что она не замужем, но при этом она вовсе не походила на застенчивую юную девушку.
Когда он спросил об этом, ее лицо омрачилось.
— Вы правы, милорд, у меня был муж, да, но он умер, в позапрошлом году. На него нашел столбняк.
— Мне жаль, — сказал Джерин искренне, он знал, что это за болезнь. — Это тяжелая смерть.
— Да, милорд, так и есть, но нужно жить дальше, — ответила она.
Джерин серьезно кивнул: к тому времени он уже прилично набрался.
— Как твое имя? — спросил он у девушки.
— Этелинда, милорд.
— Ну что ж, Этелинда… — сказал он, но и не закончил фразы. На этот раз кивнула она, так, будто все уже было сказано.
После ужина Тервагант проводил Джерина и Вэна в две хижины, которые деревенские жители поспешно освободили для них.
— Да даруют вам боги добрую ночь, лорд принц и лорд Вэн, — сказал он.
— Что касается меня, — сказал Вэн, — то я собираюсь оказать в этом богам посильную помощь.
Пока он сидел у костра, насыщаясь, пара молодых девушек едва не подралась из-за него. Теперь он вел их обеих в хижину, предоставленную ему Тервагантом. Глядя на это, Джерин покачал головой. Очень жаль, что никто не мог заставить гиганта пропустить мимо себя хотя бы одну юбку.
И все же Лис был не слишком удивлен, найдя Этелинду у хижины, которую приберег для него староста.
— У тебя сейчас никого нет? — спросил он ее.
Некоторые лорды свободно пользовались крестьянскими женщинами, заботясь лишь о собственном удовольствии. Но Джерин знал, что подобные вещи сеют среди крепостных зерна недовольства, чреватые бунтом в голодные времена. Поэтому, как всегда, он решил проявить осмотрительность.
Однако Этелинда помотала головой.
— Нет, милорд.
— Хорошо.
Джерину пришлось пригнуть голову, чтобы войти в хижину. Внутри было темно и сильно пахло дымом. Шаркая, он прошел дальше и нащупал ногой соломенный тюфяк.
— Вот сюда.
Солома зашуршала сначала под весом его тела, а потом еще раз, когда рядом опустилась Этелинда. Она молча стянула через голову свою длинную тунику. Больше на ней не было ничего. Джерину потребовалось немного больше времени, чтобы освободиться от своей одежды. Судя по тому, как она прильнула к нему, он понял, что ему не солгали. У нее действительно не было никого. И ее очень давно не ласкали.
Поэтому он постарался доставить ей как можно больше удовольствия. Но в последний момент высвободился и выпустил семя ей на живот, а не в лоно. Он ожидал, что она будет ему благодарна, но вместо этого она грустно спросила:
— Зачем вы это сделали?
— Чтобы ты не понесла, — ответил он, не будучи до конца уверенным, что она связывает два события: то, чем они только что занимались, и то, что могло произойти менее чем через год. Каждый раз, когда он думал, что постиг предел невежества своих крепостных, ему снова и снова приходилось убеждаться в обратном.
Оказалось, что Этелинда все же имеет представление о последствиях ночной близости.
— А я хотела бы зачать ребенка, — сказала она. — Надеялась на это.
— Правда? — Джерин перевалился на бок и чуть не скатился с узкого тюфяка. — Почему?
— Если бы у меня был ребенок от вас, я могла бы отправиться в Лисью крепость, и вы бы обо мне позаботились, — объяснила она. — Мне не пришлось бы заниматься тяжелым трудом. По крайней мере, какое-то время.
— А-а. — Джерин всматривался в нее сквозь тьму. Во всяком случае, она с ним честна. И приходилось признать, что ее чаяния скорее всего оправдались бы. Еще ни одна женщина не имела оснований сказать, что лорд Лис наградил ее незаконным ребенком. Он был умерен в своих желаниях и к тому же часто заканчивал соитие так, как сейчас, дабы избежать возможных осложнений. Но он никогда бы не отвернулся ни от одной женщины, с которой спал.
«Быть может, вовсе и не стоило осторожничать, — проворчала его темная сторона. — Теперь, когда Дарен исчез, тебе, по всей видимости, понадобится наследник, пусть даже незаконнорожденный».
Он тряхнул головой. Иногда он настолько углублялся в собственные мрачные мысли, что забывал о насущных проблемах. Но сейчас совсем не тот случай. Жизнь его сына впрямую зависела от него.
Этелинда села и потянулась за туникой.
— Хотите, чтобы я ушла, милорд? — спросила она.
— Эта постель, конечно, тесновата для двоих, но если хочешь, оставайся, — ответил Джерин. — Ночь не очень-то теплая, так что мы вряд ли будем липнуть друг к другу.
— Вы правы, — согласилась она. — Мне всегда нравилось спать не одной. Я так выросла: все мои братья и сестры, и отец, и мама, пока она была жива, мы все спали вместе. Когда никто не дышит рядом, становится очень уж одиноко. — И она бросила тунику на грязный пол. — Кроме того, кто знает, что может произойти чуть позже?
А произошло то, что Джерин крепко проспал всю ночь и проснулся, лишь когда рассвело. К тому времени Этелинда уже поднялась и наконец надела свою тунику. Увидев, что он открыл глаза, она бросила на него насмешливый взгляд, словно говоря: «А ты не такой уж и жеребец, каким казался!»
Он вынес этот взгляд без тени смущения. В отличие от Вэна его тщеславие не росло из одних лишь штанов. Оглядев крестьянскую хижину в поисках ночного горшка и ничего не обнаружив, он поднялся, быстро оделся и отошел к кустам на краю деревни, чтобы опорожниться. Вонь, доносившаяся из зарослей, свидетельствовала о том, что и крестьяне не чураются забегать утром сюда.