Гонф подлил своему другу сидра.

— Может, упоминания об этом были неприятны для вас обоих, что ты ушёл, несмотря на то что был молодым?

Мартин стоял, пристально глядя через залитую солнцем лужайку.

— Вероятно, ты прав, Гонф. Возможно, это так. Тримп, ты больше не можешь вспомнить ни одного имени?

Юная ежиха задумчиво улыбнулась.

— Бабушка часто говорила, что если мы не замолкнем и не пойдём спать, Вилу Даскар поймает нас. Вот, Вилу Даскар. Ну, Мартин, это имя тебе что-нибудь говорит?

— Нет, ни капельки. Это слишком туманное, слишком давнее…

Мартин пошёл к аббатству. Гонф наблюдал за ним, опечаленный за друга, забывшего прошлое.

— Я не видел, чтобы Мартин прежде был таким, мисс.

Тримп отставила свой напиток в сторону и встала.

— Только после того, как я пришла в Рэдволл и спела ту песню. Это аббатство прекрасное место, Гонф, но я надеюсь, что я никогда больше приду сюда и не причиню Мартину такое несчастье. Я лучше уйду.

Гонф преградил ей путь к двери, посмеиваясь.

— Извини, моя юная красавица, но я не могу допустить этого, как Мартин или любой зверь, который называет себя рэдволльцем. Ну, давай, не вешай нос, ты заслужила свой послеобеденный чай. Я покажу тебе, как я собираю мёд наших пчёл — ты можешь научиться этому.

Они прошли из сторожки к северо-восточному углу стены, где были расположены ульи.

— Но я никогда не пробовала собирать мёд у пчёл, Гонф. У них нет противной привычки жалить тебя?

— Что? Жалить меня, Короля Мышей-Воров? Никогда! Никогда, пока я притворяюсь, что я заикающаяся пчела и пою, воруя мёд у них прямо из-под носа, мисси.

Тримп захихикала.

— Ой, правда, Гонф? Что ты поёшь пчёлам?

— А, то, сё. Обычно я начинаю так:

Хо фузз-бузз-бузз, смотри, жужжу я,

Привет, пчела, с тобой дружжжжжу я!..

Смех Тримп смешивался с песней мыши-вора в полуденном, прогретом солнцем воздухе, когда они скакали на одной лапе через лужайки в Аббатстве Рэдволл.

2

В последующие после приезда Тримп в Рэдволл дни все стало ясно, что с их Воителем что-то не так. Мартин был не такой весёлый и общительный, как обычно. Часто он пропускал еду, и всё больше и больше времени он проводил вне аббатства. Это была беспокойная ситуация: Мартин, главная опора Рэдволла, был печален, задумчив и молчалив, с мрачным отсутствующим взглядом. Командор и Кротоначальник Динни забрели на верх восточной стены, которая была идеальным местом, чтобы любоваться красотой Леса Цветущих Мхов летом. Госпожа Янтарь и Коггз также были на крепостном валу. Кротоначальник поприветствовал их маханием лапы:

— Доброго денёчка вам. Не видели ли вы Мартина, а?

Госпожа Янтарь коснулась лапами своих губ, указывая, чтобы была тишина. Указывая вниз через зубцы стены, она тихо сказала:

— Мартин сидит там один!

Командор припал к стене, тряся головой:

— Так вот куда идёт наш Воин, когда уходит из Аббатства. Всё-таки, не упрекайте его. Это хорошее место для любого, кто ищет одиночество.

Коггз глянул на одинокую фигуру, которая сидела внизу.

— Я скажу вам, друзья, это не для Мартина, так себя вести. Он только сидит там, спиной к стене, разглядывая деревья. Что же мы сделаем?

Всегда сообразительный выдра, Командор начал спускаться со ступенек стены, к лужайке за фруктовым садом.

— Идёмте, товарищи. Мне противна мысль, что Мартин узнает о нашем шпионстве за ним. Пока он снаружи, мы можем провести быстрый совет с аббатисой, чтобы разрешить проблему.

Все они собрались в сторожке. Ферди и Коггз подали всем бузинный напиток и куски сливового пирога. Старая аббатиса Жермена держала слуховую трубку, сделанную из спиральной ракушки, у своего уха. Несмотря на то, что её тело было хрупким, и она плохо слышала, другие чувства древней мыши были всё ещё обострены и её глаза сильно сверкали. Она обвела ими собрание: Белла, Колумбина, Командор, Кротоначальник Динни и госпожа Янтарь, и потом присоединившиеся к остальным Тримп и Гонф.

— Хмм. Моя интуиция подсказывает мне, что наша гостья Тримп и Мышь-вор знают об этом деле больше чем мы, друзья. Итак, я хочу чтобы вы всё правдиво рассказали, каждый по очереди, пожалуйста. Начните с начала, всегда лучше начинать с начала. Умоляю всех помолчать — я потом выслушаю каждого по очереди. Когда история будет закончена, я дам вам моё решение, решение матушки настоятельницы, основанное на ваших фактах.

Все улыбнулись и согласно закивали. Даже когда она была юной мышью, аббатиса Жермена обладала большим здравым смыслом и интуицией. Сейчас, когда она была очень старой и опытной, каждый рэдволлец доверял её мнению без всяких расспросов. Они были уверены, что их любимая аббатиса может решить любую проблему.

Было далеко за полдень, когда Мартин вошёл в аббатство через главные ворота. Он был тотчас же окружён группой Диббунов, юных созданий Рэдволла. Малыш Гонфлет, несомненно, был главарём, он свирепо боролся с задней лапой Мартина, пока тот позволил повалить себя на спину. Рэдволльская детвора безмерно любила Мартина, всегда умевшего уделить ей и её маленьким необычным играм внимание. Он тяжело дышал, когда они сидели на его лапах и держали его уши. Малыш Гонфлет стоял на коленях перед грудью Мартина, потрясая лапкой перед носом Воителя:

— Ты утихомиришься, гадкий мышь, или мы оторвём тебе усы!

Два кротёнка, висевших на поясе Мартина, громко захихикали над этой мыслью, добавляя свои собственные идеи:

— Хи-хи-хи, урр, и мы откусим твои лапы!

— Урр, и бросим тебя в пруд, хурхурхур!

Мартин с притворной мольбой посмотрел на взявших его в плен:

— Ох, господи, неужели добрые звери не помогут мне? Я взят в плен дикими бандитами. Пощадите меня, беспощадные звери!

Малыш Гонфлет триумфально ухмыльнулся своему пленнику.

— Только если ты пойдёшь с нами!

Всё ещё притворявшегося испуганным протестующего Мартина повела к аббатству настоящая толпа мышат, бельчат, кротят и ежат.

Пещерный Зал был удобной комнатой внутри главного здания аббатства, находящегося чуть ниже уровня земли. Аббатиса Жермена сидела, опираясь на подушки своего громадного церемониального кресла, окружённая своими рэдволльцами. Ферди взбежал на лестницу и опять спустился, его колючки взволнованно дрожали:

— Он идёт! Диббуны ведут Мартина!

Проворные белки прибежали с тонкими свечами, светящимися в разноцветных фонариках, вместо обычных сальных свечей. Фонарики приносили в комнату праздничную атмосферу. Спереди кресла аббатису стоял длинный массивный стол из вяза, неукрашенный и пустой. Диббуны подвели к нему Мартина, и Гонфлет поднял пухлую лапку, салютуя Белле: