— Ну, мисс, как этот пострел, с ним все в порядке?
— Хурр, промок, продрог, но жить будет. — Дотти не могла сдержать улыбки, глядя на недовольно ворчащего ежонка.
Как только бревно уткнулось в берег, Груба окружили восхищенные землеройки.
— Ну и крутой ты парень!
— Как ты Речного Волка наказал!
— Он тут воображал себя хозяином вод, пока ты не появился!
— Позволь пожать твою мужественную лапу, о воин. Я — Лог-а-Лог Гренн.
Груб сердечно пожал лапу вождя:
— Рад встрече, Гренн. Конечно, нельзя было позволить сожрать малыша, пришлось отчехвостить старину Речного Волка.
— Хо-хо, отличная работа, дружище. Приглашаем вас всех к столу. Причальте бревно и зовите своих друзей.
Лагерь землероек был разбит под навесами, устроенными из наброшенных на ветви одеял. Гостей представили всем присутствующим, Гренн приказала подавать угощение. Броктри веселился, глядя, как землеройки спорили за право обслуживать Груба. Они скалили зубы, топорщили не слишком чистую шерсть, хватались за свои крошечные рапиры и поправляли пестрые головные ленты.
— Убери лапы, длиннопалый! Мистеру Грубу подаю я!
— Поговори еще, мокрый нос, и я подам тебе на тарелочке твои собственные зубы.
Дотти взяла себе кусок теплого хлеба и нагнулась над миской дымящихся тушеных овощей:
— Шустрая у вас публика, Гренн. Они всегда такие?
Лог-а-Лог Гренн спокойным жестом отвела в сторону наткнувшуюся на нее в пылу спора землеройку.
— Всегда землеройки были такими шустрыми и беспокойными, прирожденными спорщиками. Я хочу поблагодарить вас за спасение Кеклюна. Мы нашли его не так давно. Но характер у него, надо сказать… очень своевольный ежик, правда, Кеклюн?
Малыш сурово отмахнулся:
— Меня зовут не Кеклюн, а Кеклюн. Дотти попыталась перевести имя ежонка:
— Понимаю. Тебя зовут Кедлюн? Малыш недовольно наморщил нос:
— Х-ху! Клупый клолик. Не Кетлюн, а Кеклюн! Дотти предложила другой вариант:
— Значит, тебя зовут Кеглюн.
Он покровительственно ухмыльнулся, довольный, что до нее дошли наконец его разъяснения:
— Да. Кеклюн.
— Его зовут Кеглюн, — обратилась Дотти к вождю. — Но он еще слишком маленький, толком языком еще не ворочает, потому и Кеклюн.
Гренн поставила миску еды перед Кеглюном, и ежонок сразу зарылся в нее по уши.
— Я бы ему дала еще парочку имен, более подходящих. Это кошмар на четырех лапках, а не еж!
Кеглюн приподнял нос над краем миски и буркнул:
— Я не плосто Кеклюн, я Кеклюн Ша Колючкун, это мое настоящее длинное имя.
Дотти отламывала хлеб и подчищала им миску:
— А что значит «Ша»?
Кеглюн свирепо глянул на нее и сказал:
— Ша — Шепелявка, но если ты это кому-нибудь скажешь, я тебе уши отолву.
Дотти нахмурилась и тоже уставилась на ежонка:
— Если ты меня еще раз назовешь кроликом, твой зад станет красным-красным и все узнают о твоем среднем имени. Нравится?
Ежонок понял, что наткнулся на серьезного противника, и потопал прочь, ничего не ответив.
Груб тем временем был в центре внимания. Молодежь старалась произвести на него впечатление, фехтуя и показывая всяческие фокусы с рапирами. Продемонстрировали ему и борьбу — любимый вид спорта племени Гренн.
Дотти была в восторге:
— Во дают! Скажи, Гурт, они отлично двигаются… и такие хитрые приемчики! Я и не знала, что кроты хорошие борцы.
Гурт скромно повел когтями:
— Я ведь, мисси Дотти, чемпион, награжден поясом с серебряной пряжкой, да-а…
И он показал пояс, обычно скрытый жилеткой. На серебряной пряжке боролись два отчеканенных крота, над которыми древней кротовой вязью красовалось выгравированное имя: ГУРТ.
— Конечно, я не хвастаюсь им перед кем попало…
Дотти ткнула его лапой:
— Слушай, старый подземный хитрюга, покажи свое умение. Вызови этих землероек!
Спрятав пояс, Гурт пожал мощными плечами:
— Не повредить бы кому, хурр…
Подойдя к землеройкам, Гурт тяжелым басом, не слишком громко, продекламировал свой вызов:
— Я — сын Рогга Длинной Ложки, рожденный в темнейшем туннеле. Я молниеносный, прочный, как скалы, и сильный, как эль моей матушки!
Произнеся это, он нагнулся и рабочим когтем пробороздил землю.
— Кто переступит эту черту и примет мой вызов?
Несколько землероек выступило вперед, возбужденно потирая лапы. Гурт выбрал первого противника и приготовился к поединку.
Стремительно бросился на Гурта борец-землеройка, но крот слегка уклонился и умело подтолкнул нападавшего. Тот взметнул все четыре лапы в воздух и шлепнулся на спину.
— Хурр-хурр, неплохая попытка, сэр. Следующие двое сразу, вместе, прошу…
Две горячие головы разом метнулись на крота. Тот лишь схватил землероек за хвосты, повернул и стукнул друг об друга.
— Спасибо, господа. Кто-нибудь еще хочет попытаться?
Еще один отчаянный борец прыгнул ему на спину и сомкнул лапы на шее противника. Гурт протянул лапу за спину, слегка ущипнул землеройку за хвост, потом резко дернул — и противник плюхнулся на землю. Улыбаясь и покачивая головой, крот-чемпион уселся рядом с Дотти.
— Хурр-хурр-хурр. Хитрый он зверь, но это против правил. Пусть полежит, отдохнет… Подумает о поведении…
Дотти восхищенным взглядом смотрела на крота:
— Слушай, Гурт, научи меня, а? Пожалуйста!
— Ну так… как откажешь такой милашке… Да хоть этим же вечером и начнем…
Дотти подмигнула лорду Броктри:
— Вот как действует неотразимая роковая красота!
До вечера они провели время в лагере землероек и приняли приглашение Гренн остаться на ночлег. Вокруг Груба и Гурта постоянно толпились землеройки, упрашивая их остаться подольше. У шумных землероек Дотти чувствовала себя как дома. Лорда Броктри пришлось уламывать довольно долго, но в конце концов он сдался. Барсук не хотел признаваться, но он привязался к малышу-ежонку и не хотел с ним расставаться. Он нарочно напустил на себя суровый вид, когда Кеглюн залез на плечи лорда и оседлал рукоять громадного меча.
— Слезь оттуда, негодник. Все плечи отсидел, как скала неподъемная, сил больше нет тебя таскать.
— Если ты плогонишь Кеклюна, он отлубит тебе голову этим большим мечом, здоловенный глубиян!