Леофсиг почти добрался до дома, когда, вылетев из подворотни, мимо него сломя голову промчался каунианский подросток. За ним гнались четверо или пятеро фортвежских мальчишек. В одном из них юноша узнал своего двоюродного брата Сидрока.
Несмотря на усталость, он ринулся за Сидроком раньше, чем сообразил, что делает. Поначалу он подумал, что ему совестно оттого, что мальчишка его близкий родственник. Но, сделав еще несколько шагов, осознал: ему совестно потому, что он фортвежец, и было это особенно больно.
Из-за этого ему особенно хотелось отыграться на Сидроке. Леофсиг свалил кузена с ног подножкой, за которую на игре в мяч его удалили бы с любого поля в Фортвеге – или даже в Ункерланте, где привыкли играть грубо. Сидрок вполне предсказуемо взвыл.
– Заткнись, паршивец, – холодно процедил Леофсиг. – Какого шута ты делаешь – гоняешь кауниан по улицам, как бешеный слюнявый пес?
– Что я делаю? – взвизгнул Сидрок. Падая, он рассадил колено и оба локтя, но даже не заметил этого. – Что я делаю?
– На тебя что, порчу навели – по два раза все повторяешь? – поинтересовался Леофсиг. – Выдрать бы тебя так, чтобы не только бегать, а и стоять не мог! Отцу стыдно за тебя будет, когда я расскажу, что ты творишь. Силы горние, надеюсь, что и дяде Хенгисту за тебя будет стыдно!
Он думал, что Сидрок устыдится.
– Ты на голову ушибленный! – заорал его кузен вместо этого. – Это чучело соломенное, чтоб ему пропасть, срезало у меня кошелек прямо с пояса, а теперь он еще и удрал! Конечно, я за ним гнался! А ты бы не погнался за воришкой? Или это ниже твоего достоинства?
– За воришкой? – растерянно произнес Леофсиг.
Слишком часто горожане гнали по улицам безвинных кауниан. Что по улицам могут гнать и вполне виноватого каунианина, юноше как-то в голову не пришло. Если фортвежцы могут промышлять воровством, то каунианам кто помешает?
– Воришкой, воришкой. Знаешь такое слово? – огрызнулся Сидрок с язвительностью, которой позавидовал бы и отец Леофсига. Только теперь он заметил, что весь исцарапался. – Ты что, убить меня вздумал? Мало не хватило!
Поскольку Леофсиг сгоряча действительно едва не зашиб кузена, он попытался помириться.
– Мне показалось, ты за ним ради развлечения гонялся, – пробормотал он.
– В этот раз – нет. – Поднявшись на ноги, Сидрок упер руки в бока. По локтям его текла кровь. – Ты еще хуже своего брательника, знаешь? Тоже чучельник известный, но он хоть на людей не бросается!
– Да заткнись ты, – пробурчал Леофсиг, – а то я перестану жалеть, что тебя подрезал. Пошли домой.
Когда оба драчуна заглянули на кухню, мать и сестра Леофсига разом охнули, увидав окровавленного Сидрока. И продолжали охать, пока тот рассказывал, как у него срезали кошелек и как получилось, что он же за это пострадал.
– Леофсиг, прежде чем распускать руки, ты бы хоть спросил, – заметила Эльфрида.
– Извини, мама, времени не было, – ответил Леофсиг и только тут понял, что перед Сидроком до сих пор так и не извинился. А следовало, как это ни неприятно. – Прости, кузен. Кауниан так часто оскорбляют без всякой причины, что я решил, что и в этот раз так вышло.
– Могу понять, – заметила Конберга.
Леофсиг бросил на сестру благодарный взгляд. Сидрок насмешливо фыркнул.
– Стань здесь, Сидрок, – велела Эльфрида, точно одному из своих сыновей. – Приведем тебя в порядок. – Она шагнула к нему с мокрой тряпкой. – Будет щипать, так что стой смирно…
Когда она принялась за дело, Сидрок не сдвинулся с места и только взвизгивал. Привлеченный воплями, выглянул из комнаты Эалстан, чтобы выяснить, что случилось.
– О-о, – только и произнес он, узнав, за что пострадал Сидрок. – Нехорошо получилось.
Леофсиг ожидал от него большего и испытал смутное разочарование. После ужина, когда они вдвоем вышли в сад, юноша позволил себе заметить:
– Я думал, ты уже понял, что кауниане тоже люди.
– Люди, люди… – Младший брат не пытался скрыть горечи. – Пятки альгарвейцам они лижут ничуть не хуже наших, если подвернется случай.
Леофсиг уже обратил внимание, что иные фортвежцы вполне согласны вести дела с оккупантами. Это вызывало в нем омерзение, но не удивляло особенно. Однако кауниане…
– Это где ж такого альгарвейца найти, чтобы согласился каунианину свои пятки доверить?
Ему пришло в голову еще несколько возражений, но высказывать их вслух он не стал – на случай, если и брат не догадается.
– Случается, – с большим убеждением промолвил Эалстан. – Я видел. Сам жалею, но видел.
– Это ты уже говорил. Не хочешь рассказать?
Брат снова удивил его – на сей раз покачав головой.
– Нет. Не твое это дело. Да и не мое вообще-то, но я уже знаю.
Эалстан устало пожал плечами, в точности, как сделал бы Хестан. Леофсиг почесал в затылке. Пока он служил в королевском ополчении, его братишка из мальчика сделался мужчиной, и, как только начал понимать старший, мужчиной, ему почти незнакомым.
– Давай поднимайся, соня. – Хестан потряс сына за плечо. – Что с тобой будет, если не станешь в школу ходить?
– Останусь в постели? – предположил Эалстан и широко зевнул.
Отец фыркнул.
– Если тебя не разбужу я, это сделает учитель на первом уроке – розгой по спине за невнимательность. Выбирай, сынок: или я, или розга.
– У фортвежцев теперь тоже есть выбор: лечь под Альгарве или под Ункерлант, – заметил Эалстан, вставая. – Если бы у них по-настоящему был выбор, фортвежцы жили бы свободными. А если бы у меня по-настоящему был выбор, я лег бы спать.
– У фортвежцев нет выбора. И у тебя нет, как ни спорь, – уже серьезно промолвил Хестан. – Все в доме уже поднялись. Если не поторопишься, то еще можешь получить учительских розог.
Ободренный таким образом, Эалстан поспешно натянул чистый кафтан, надел сандалии и поторопился в кухню. Конберга подвинула ему миску овсянки с дробленым миндалем и кружку вина, отдающего смолой так сильно, что язык готов был свернуться в трубочку.
– Если сегодня на уроке альгарвейского я не смогу отвечать, все свалю на эту гадость, – пожаловался он.
– Лучше вали на то, что мало занимался, – посоветовал Хестан. – Тебе следовало бы изучать каунианский, но ты в состоянии зазубрить все, что скажет наставник. – Он обернулся к двоюродному брату Эалстана: – Это и к вам, молодой человек, относится.
Рот у Сидрока был набит, что давало ему повод не отвечать – он им и воспользовался. Оценки у него всегда были ниже, чем у Эалстана, а в последнее время намного ниже. Отец Сидрока был не в восторге.
Хотя Эалстан сел за стол позже двоюродного брата, с овсянкой и вином он разделался первым. Хвастаться этим он не стал, что произвело на кузена куда большее впечатление. Хенгист едва ли не силой вытолкнул Сидрока из дверей вслед за Эалстаном, и оба заторопились в школу.