Четвертый сон Константина Чижикова
…Лицо — неподвижное, холодное, бледное, безжизненное. Смутно узнаются черты — Высоков, но какой-то не такой. Другой и прежний одновременно — Чижиков не может разобраться. Котя опускает глаза и видит: тело Высокова облегает плотный черный комбинезон, повторяющий каждый изгиб, липнущий, точно вторая кожа. Под голый, без единого волоска, затылок подведены два светящихся кабеля, из виска торчит устройство, напоминающее антенну, но значительно сложнее — Чижиков не в состоянии понять, что это такое и к чему оно. Котя разглядывает лицо Высокова — знакомое и чужое. Вдруг черты Высокова начинают смазываться, словно кто-то невидимый проводит по стеклу, на котором нарисовано это лицо, влажной губкой. Миг — и черты лица снова обретают четкость и глубину: Котя видит все того же Высокова, но только теперь это китаец, с длинными иссиня-черными волосами, собранными на затылке и скрепленными шпилькой; на Высокове роскошный тяжелый халат, расшитый лотосами. «Советник Гао!» — осознает Чижиков, хочет отпрянуть, но не может. Он вдруг понимает, что Высоков-Гао его не видит, а потому можно не бояться, — и тут черты лица советника опять начинают смазываться, а затем обретают новую плоть. На сей раз Высоков — римлянин, с орлиным надменным взором и золотым венцом в кудрях, но вот и этот образ стирается, а на смену ему является Высоков-пират — с острыми усиками и бородой-эспаньолкой, один глаз перехвачен черной шелковой лентой, на заросшей буйными кудрями голове треуголка. Дальше Высоков — лощеный гитлеровский офицер, в черном мундире и фуражке, и у него взгляд убийцы. Потом он — хлыщ с прилизанными волосами, одетый в серую невзрачную пиджачную пару, а на лацкане комсомольский значок.
Еще, еще, еще! — бесчисленные личины Высокова сменяют друг друга слишком быстро, Коте уже не до деталей, перед глазами пляшут цветные пятна и…
— Эй, брат! Приехали! — тряс Чижикова за плечо Громов. Он стоял у распахнутой дверцы такси. — Выходи уже со своим котом.
Котя очнулся, отер холодный пот со лба. Судорожно огляделся по сторонам — предчувствовал увидеть рядом прозрачного, но нет, ни малейшего намека. Да что это происходит такое?!
— Не понимаю… — пробормотал он, не трогаясь с места. Куда приехали? Зачем? Какой в этом толк — когда вон какая силища. Тысячелетняя…
— Чего ты не понимаешь? — терпеливо спросил Дюша. — Хотя да, извини, вопрос дурацкий.
Шпунтик прыгнул хозяину на колени и ткнулся мордой в руку.
— Не понимаю, что делать дальше, — снизу вверх жалобно взглянул на приятеля Чижиков. — Совсем я запутался.
— Вот это мне хорошо понятно, — усмехнулся в бороду Громов. — А уж я-то как запутался — страсть!
— Погоди, дай сообразить… — Котя почесал в затылке, пытаясь поймать ускользающую мысль. Отдернул руку от рюкзака. Мысль. Ведь только что была, маячила на расстоянии вытянутой руки — и сгинула, растаяла, оставив после себя отчетливое горькое послевкусие.
— Я-то погожу, но наш героический водитель ждет, когда мы уже умотаем из его машины, — заметил Дюша. — Ты, может, дома сообразишь? Девушку Чэнь надо отпустить, опять же. Сколько ж она мою хату будет сторожить…
Чижиков резко выпрямился.
«Господи! Дед! Что же я раньше-то!..»
— Нет-нет, — вдохновленный внезапно пришедшей мыслью, Котя отрицательно помотал головой. — Домой мы не пойдем. Не сейчас. Ты вот что, Дюша, садись-ка обратно… Твой партнер, Гу Пинь, где сейчас?
— Ну… — Громов погрузился обратно на переднее сиденье, и машина ощутимо просела. — Сейчас дальше поедем, — успокаивающе махнул он рукой водителю. — Наверное, в лавке. У нас сегодня завоз, так что… Позвонить?
— Позвони, — кивнул Котя. — Он мне очень нужен. И поехали в лавку.
* * *
Гу Пинь оказался на месте. В лавке прибавилось картонных ящиков — больших, с написанными от руки иероглифами на боках: видимо, тот самый завоз. Китаец проглядывал какие-то бумаги — за узким столом у дальней стенки, но при виде входящих Чижикова и Громова отложил их, встал и, широко улыбаясь, пошел навстречу.
— Добрый вечер, добрый вечер! — поприветствовал он приятелей, извлек из-за ящиков два потрепанных стула и установил около своего стола. — Извините за беспорядок и тесноту. Я не успел разобрать товар. Андэли должен был сегодня прийти еще днем, но задержался, — и Гу Пинь с легким упреком взглянул на Дюшу. Глаза его округлились. — Андэли! Что с тобой? Это кровь? У тебя на лице?
— Да, Гу, — подтвердил Громов. — Это кровь.
— Что случилось? — всполошился китаец. — Надо врача? Полицию? Кэсыцзя… Вас побили?
— Ничего не надо, уважаемый Гу, — улыбнулся Чижиков. — Спасибо за заботу. Произошло… маленькое недоразумение. Всего лишь несколько царапин. Ерунда.
— Ну как же… — всплеснул руками Гу Пинь. — Это может быть опасно. Заражение. Воспаление. Инфекция.
— Нет-нет, Гу, не бери в голову, — прогудел Дюша. — Все нормально.
— Да? — недоверчиво спросил китаец. — Кэсыцзя… Это связано с тем, о чем я думаю? — обернулся он к Чижикову. — У тебя хотели что-то отнять?
— Вроде того, — кивнул Котя. — Но не отняли. Мне друг помог, — хлопнул он по плечу Громова. — И кот, — улыбнулся он Шпунтику.
— Друзья — это важно, очень важно, — закивал Гу Пинь с пониманием. — Может, вы хотите чаю? — поднял он глаза на Чижикова. — Или ваш кот хочет поесть?
— Ничего он не хочет, — глянул на принюхивавшегося к коробкам Шпунтика Чижиков. — А если и хочет, то потерпит. Извините за беспокойство, уважаемый Гу, но у меня к вам есть просьба.
— Простите… — Гу Пинь опять улыбнулся. — Все никак не могу привыкнуть к тому, как здорово вы говорите по-китайски… Какая просьба?
— Точнее, у меня их несколько, этих просьб… Не знаю, могу ли я обременить вас ими? У вас тут так много дел…
— Уважаемый Кэсыцзя! — Гу Пинь сделал многозначительную паузу. — Вам известно, что нас связывает нечто большее, чем простое знакомство и общий друг Андэли, и это, безусловно, дает вам право обременять меня просьбами. Хочу сказать вам откровенно, что не могу точно гарантировать выполнение ваших просьб, но определенно сделаю все, что от меня зависит… и что не повредит мне.
— Вот тут я не понял, — вклинился Громов, — какую связь нужно осуществить? Ты, брат, все же делай скидку, что у меня с китайским плохо.
— Да мне, Дюша, в Интернет надо попасть, понимаешь? — исказил суть беседы Чижиков. — Вот только в голову стукнула отличная идея, и я хочу срочно ее проверить. А из дома опасаюсь, — добавил он. Гу Пинь бросил на Котю быстрый взгляд. Кажется, китаец понимал по-русски значительно лучше, чем делал вид. Что ж, оно и понятно.
— Так у нас тут есть Интернет! — Громов поднялся. — На второй этаж, вон по той лесенке. Рюкзак, кстати, можешь прямо тут бросить.
— Ага, спасибо, Дюша. Я тогда не буду вам мешать какое-то время, — Котя тоже встал, но с рюкзаком не расстался. — Дюша, ты действительно пока царапины промой как следует. Ну и ребра… Может, повязку там наложи, я не знаю… А я постараюсь побыстрее.