– Думаю, контрабанды и сейчас тут хватает.
– Хотелось бы, чтобы ее было меньше.
– Чем вам мешает контрабанда?
– Я ведь работаю на таможне, – ответила женщина и улыбнулась. – Не ожидали?
– Честно говоря, нет.
– А где, вы думали, я работаю?
– Думал, что нигде не работаете.
– Вы ошибались. Я работаю одним из заместителей начальника Калининградской морской таможни.
– Круто!
– Но я занимаюсь бумажными делами. Декларации, декларации, декларации… – вздохнула Софья и сокрушенно махнула рукой с ухоженными накрашенными ногтями. – Служба моя скучная…
– И поэтому вы, чтобы не скучать…
– Да-да, может, и поэтому.
– Ну что ж, вес понятно. Да, я забыл вам сказать: те деньги надо срочно отправить Потапчуку.
– Завтра отправлю, насчет этого не беспокойтесь, – беззаботно ответила женщина, словно речь шла о чем-то совершенно будничном и заурядном, словно ей надо было перейти улицу и опустить письмо в почтовый ящик.
И неожиданно спросила:
– Федор, вас хотели убить?
– Думаю, хотели, – признался Глеб.
– И что же им помешало?
Глеб пожал плечами.
– То, что они очень сильно хотели убить. Злость в таких делах плохой помощник. Нужны не эмоции, а расчет. В меня попала шальная пуля. И то всего лишь в плечо.
– А ведь могла бы…
– Да, могла бы. Но уже случившееся сослагательного наклонения не имеет.
– Федор, вам не мешало бы поспать, набраться сил.
А я займусь вашей одеждой.
– Мне неудобно, что я доставляю вам столько хлопот.
– А мне, Федор, это приятно.
Глеб почувствовал, что Софье приятно даже произносить мужское имя, и поэтому она слишком часто называет его по имени.
– А как наш друг? – вдруг вспомнил Глеб про котенка.
– Он на кухне, у печки. Удобно устроился. Кстати, дверь открыта, сможет, если захочет, перебраться к вам.
– Хотите, я оставлю вам котенка в подарок?
– Да, хочу. Знаете, я давно хотела завести собаку или кота. Кота даже лучше. Но сама не решалась, откладывала. Мой брат, скажи я ему только, принес, бы мне котенка любой породы, самой экзотической.
– А этот рыжий беспородный, обычная дворовая шпана.
– Я люблю вот таких… Вернее, даже не знаю, люблю ли, но этот котенок мне нравится. Он будет мне напоминать о вас, Федор.
– Ну вот, Софья, видите, я сделал сразу много дел.
И котенка пристроил…
– Да-да, – сказала женщина, убирая сервировочный столик, – ложитесь, спите. Я погашу свет. Спокойной вам ночи, Федор.
Глеб догадывался, ей хочется с ним поговорить, убедить, что у псе в жизни все в порядке… А с другой стороны, она прекрасно понимала, каково сейчас Глебу, понимала, что ему надо отдохнуть, знала, что завтра ему предстоит тяжелый день. И поэтому Софья, покинув гостиную, оставила Глеба. Но самой главной причиной было, конечно же, то, что она почувствовала – сердце этого мужчины занято…
А он закрыл глаза, потянулся, затем ощупал тугую повязку на плече и, глубоко вздохнув, уснул. Он провалился в сон, точно в пропасть. Глеб даже не слышал, как дважды входила в гостиную и смотрела на пего женщина с рыжим котенком на руках. Глеб даже не почувствовал, как котенок забрался к нему на диван и устроился в ногах, свернувшись мохнатым клубочком.
Слепой спал без видений, в его сне присутствовала лишь музыка. Время от времени в переплетении мелодий ему слышались автоматные очереди, всплески волн и шипение пуль, входящих в воду. Тогда он вздрагивал, ворочался и закрывал правой рукой лицо.
А Софья выстирала его одежду, развесила сушиться у печки и отправилась в свою большую спальню, где, усевшись на край огромной кровати, поставила себе па колени пепельницу и закурила. Из се глаз покатились по щекам слезы. И если бы Глеб ее увидел сейчас, то она не показалась бы ему такой очаровательной и такой уверенной в себе.
Генерал Потапчук жил на четвертом этаже большого шестиэтажного сталинского дома. Дом был прекрасный – с толстыми кирпичными стенами, с широкими лестницами и большими площадками перед квартирами, огромными окнами, паркетным полом…
И отношения между жильцами были прекрасными в этом ведомственном доме, где все знали друг друга. В доме не было лишних людей, вернее, людей из другого круга. Многие из офицеров Госбезопасности уже умерли, и сейчас их квартиры занимали дети, вдовы.
Рядом с Потапчуком на площадке размещалась квартира уже двенадцать лет как покойного генерала КГБ Изумрудова. У генерала Изумрудова имелся сын Павел. Он не пошел по стопам отца, как водится в подобных семьях, не стал потомственным офицером, а избрал другой путь.
Павел окончил какой-то торговый институт и занимал неплохую должность во Внешторге. Ум, предприимчивость, талант плюс хорошие связи в органах Госбезопасности, оставшиеся после отца, позволили ему сделать славную карьеру даже по московским масштабам. А затем, когда начались перестройки-переделки, он бросил официальную карьеру, сообразив, что открываются пути куда более перспективные.
Он организовал собственную фирму. Пользуясь связями, он набрал кредитов под смешные проценты, быстро их вернул, после чего фирма развила кипучую деятельность в самых различных областях. Дела Павла пошли в гору, и он сумел выкупить соседнюю квартиру. Соединил две квартиры в одну, сделал евроремонт. Вставил в ампирные окна стеклопакеты, положил новый паркет, установил фирменную сантехнику, бронированные двери – словом, сделал все, что положено в случаях, когда человек имеет много денег и дорожит своим спокойствием.
Генералы Потапчук и Изумрудов в свое время приятельствовали, Павел вырос на глазах у Федора Филипповича, и добрососедские отношения между семействами сохранились по сей день. Иногда Павел заходил к генералу, а иногда приглашал генерала к себе на какое-нибудь семейное торжество. На все старые и новые праздники семья генерала Потапчука и семья Павла Изумрудова обменивались небольшими приятными подарками.
У Павла была красавица жена, лет на десять моложе его, и двое детей. Старший мальчик Кирилл уже пошел в школу. Он был устроен в какую-то престижную гимназию, где изучал сразу три иностранных языка и кучу всевозможных предметов, которые вряд ли когда-нибудь пригодятся ему в жизни. А вот дочка Настенька родилась совсем недавно, ей не исполнилось еще и года. И жена Изумрудова Светлана каждый день по два раза спускалась на лифте, катя шикарную коляску во двор, где прогуливалась с маленькой дочкой.
Иногда генерал Потапчук сталкивался со Светланой, вежливо раскланивался, заглядывал в коляску и удивлялся: