Местоположение лодки на экране эхолота было следующим: к западу от северной оконечности Ньюфаундленда, и к югу от южной оконечности Гренландии: курс 61 градус, 20 минут. Прибор регистрировал статическое давление 2360 фунтов на квадратный дюйм: около 5500 футов ниже уровня моря.
Спарроу пересек центральный пост, проскользнул через люк и по сходному трапу прошел в двигательный отсек. Трап мягко резонировал в такт его шагам.
Боннетт стоял на нижнем трапе, спиной к Спарроу, глядя куда-то налево и вниз. Спарроу проследил его взгляд: офицер смотрел на люк, закрывающий один из аварийных коридоров в отсек реактора.
«Боннетт выглядит как-то странно, будто считает что-то», — подумал Спарроу.
Чуть погодя командир понял его намерения: Боннетт нюхал воздух. Спарроу для пробы вдохнул поглубже и почувствовал вездесущий запах рециркулирующего воздуха, озона и масла, что вполне соответствовало обычному запаху двигательного отсека. Он остановился на трапе, перегнувшись через перила.
— Что-то не так, Лес?
Боннетт повернулся, взглянул вверх.
— А, командир. Не знаю. Мне почудился запах чего-то гнилого.
Губы Спарроу сложились в полуусмешку.
— И что ты думаешь по этому поводу?
— Да по-настоящему запахло гнилью — падалью, гнилым мясом, — сказал Боннетт. — Я принюхиваюсь уже несколько дней — каждый раз, когда прохожу мимо.
— А еще кто-нибудь заметил это?
— Никто ничего не говорил.
— Может, это игра твоего воображения, Лес. После пяти дней плавания в этой плавучей фановой трубе все что угодно померещится.
— Да нет, командир. Я могу распознать большинство запахов. Но этот ни на что не похож.
— Минуточку, — Спарроу спрыгнул на палубу рядом с Боннеттом.
— Принюхайся, командир.
Спарроу глубоко вдохнул. Он почувствовал в воздухе слабый запах мертвечины, но затем он стал слышен все явственнее в насыщенной кислородом атмосфере подводной лодки.
— Может, это дохлая крыса? — спросил он.
— И как она смогла попасть на борт? И кроме того, мы ведь прочесали «Таран» частым гребнем. И комар бы не остался незаме… — он внезапно остановился на полуслове, уставившись на радиационную переборку.
— Только в одном месте нас не было, — произнес Спарроу.
— Но мы осмотрели ее при помощи камер. Там… — Боннетт снова осекся.
— Давай посмотрим еще раз, — предложил командир.
Они вернулись в центральный пост и переключили главный экран на сканеры отсека реактора.
— Ничего, — произнес Боннетт. Взглянув на Спарроу, он пожал плечами.
Спарроу взглянул на часы.
— Час назад Джо пошел отдыхать, — он смотрел на теперь уже пустой экран. — В любом случае приведи его к двери, ведущей в тот коридор. А Рэмси пусть останется в центральном посту. Я пойду к реактору. — Он вышел за дверь и по трапу спустился на нижнюю палубу.
Оставшийся в центральном посту Боннетт подошел к пульту управления коммуникациями и вызвал Гарсию. В громкоговорителе послышался заспанный голос.
— Да?
— Командир приказал тебе явиться к первому коридору реакторного отсека.
— Что случилось?
— Он все объяснит.
Боннетт переключил коммутатор и вызвал Рэмси.
— Да. Я в комнате отдыха.
— Зайди в центральный пост.
— Сейчас.
Боннетт отключил коммутатор и присоединился к Спарроу, стоящему перед дверью в тоннель. Гарсия почти сразу подошел к ним, на ходу застегивая рубашку. Черные взъерошенные волосы стояли дыбом.
— Что-нибудь случилось?
— Когда ты выполнял последнюю проверку реактора, ты открывал люк в коридор?
— Конечно. Но внутрь я не заходил. Ребята из Службы безопасности сказали, что там все чисто…
— Это и так ясно. Ты чувствуешь какой-нибудь запах?
Гарсия насупился.
— Вы имеете в виду мой нос?
— Именно так.
— Мне так не кажется, — тряхнул головой Гарсия. — Зачем?
— Принюхайся, — сказал Боннетт.
Гарсия повел носом, глубоко вдохнул. Потом еще раз.
— Гниль.
— Лес принюхивается здесь уже пару дней.
— А кто-нибудь проверял вентиляционную трубу? — спросил Гарсия.
— Первым делом, но не могу быть до конца уверенным, — заметил Боннетт. — Здесь возможно пограничное состояние, почти соперничество между бактериями и стерилизующим действием радиации.
— И бактерии выигрывают с тех пор, как мы увеличили содержание кислорода в воздухе, — заключил Спарроу. Он указал на люк в реакторный отсек.
— Это где-то здесь. Джо, принеси кусок трубы.
— Какой длины?
— Около двадцати футов. Чтобы этой длины хватило от отвода в середине тоннеля до выхода в открытые отсеки.
— Хорошо, — Гарсия повернулся кругом и отправился в машинное отделение.
Спарроу повернулся к стеллажу и снял с него портативную телекамеру и небольших размеров прожектор.
— В отсеке реактора достаточно слепых мест, хотя мы и не любим вспоминать об этом. При проведении проверок мы рассчитываем на стационарно закрепленные камеры, охватывающие большую часть пространства. Теперь нам придется пожертвовать одной портативной камерой и прожектором, они станут радиоактивными. Но мы сможем увидеть темные углы.
Гарсия принес трубу.
— Что вы собираетесь с ней делать?
— Прицепим к одному концу портативную камеру и прожектор, — ответил Спарроу.
— Я даже не подумал о них, — покраснел Гарсия.
— Об этом я и говорил, Лес, — произнес Спарроу. — Наши мозги не работают как следует…
Из громкоговорителя над их головами раздался голос Рэмси:
— Я вижу вас на экране. Что вы делаете?
Боннетт включил переговорное устройство.
— В коридоре, ведущем в отсек реактора, обнаружена какая-то гниль.
— Пусть он переключится на дистанционный пульт управления и идет сюда, — не отрывая взгляда от камеры и прожектора, которые он привязывал к трубе, произнес Спарроу. — Нам может понадобиться его помощь.
Боннетт передал приказ.
Рэмси появился на трапе и проверил портативный пульт управления. Перегнувшись через перила, он посмотрел на команду.
— Я только что почувствовал этот запах. Вы полагаете, что это крыса? — спросил он.
— Я не знаю, — ответил Боннетт.