Все из-за них! Ненавижу… ненавижу тебя и твои деньги! Из-за них мы потеряем дочь! Из-за них… из-за тебя…
– Успокойся! – крикнул Бортеневский, судорожно глотая воду. – Я тебя прошу, успокойся.
Но жена и не думала успокаиваться. Она зло, с ненавистью смотрела на мужа.
Бортеневский схватил телефон и принялся звонить Соловьеву. Но того нигде не было.
Прошло еще полчаса.
Нервы у всех были напряжены.
Только телохранитель в кухне чувствовал себя спокойно Он заварил себе кофе и, покуривая сигарету, не торопясь пил горячий ароматный напиток. Это был начальник охраны Бортеневского. Раньше он служил в спецназе, но за какие-то провинности был оттуда уволен. Бортеневский подобрал его. Он платил этому офицеру в несколько раз больше, чем тому платили в «органах», и надеялся, что деньги сделают этого человека преданным ему. И что если будет надо, то этот офицер сделает все, чтобы спасти Бортеневского. Офицер был спокоен.
Он привык бороться с видимым врагом, привык преследовать противника, стрелять, догонять, убивать. Но сейчас противник был невидим, и опасность не представлялась ему реальной. В душе офицер относился к богатому банкиру с изрядной долей скепсиса. Он считал, что вообще всех этих банкиров надо посадить в тюрьму, что все они воры и мошенники. Но платили хорошие деньги, а за деньги он готов был делать все – даже стрелять, убивать.
Зазвонил телефон. Бортеневский схватил трубку.
– Алло! Алло! Слушаю!
– Альфред Иннокентьевич, это Соловьев. Вы меня искали?
– Да, да! Сергей Васильевич, я вас искал.
– Что-нибудь срочное?
– Да. Они вновь звонили.
– Вы разговаривали с дочкой?
– Я слышал ее голос, – нервно прокричал Бортеневский.
– Это уже лучше. Я же вам говорил, что они с девочкой ничего не сделают до тех пор, пока вы не подпишете бумаги.
– А если я подпишу? Я сказал, что на все согласен…
– Правильно сделали, – спокойно проговорил Соловьев, – это очень разумно.
У нас еще есть время, и я думаю, мы успеем решить все проблемы.
– А где же… Где ваши люди? Что делают они? Я же вам хорошо плачу… Мы же с вами договорились.
– Спокойно. Не надо об этом по телефону. Я в курсе всех дел. Мои люди работают, я жду результатов.
– А вы? Почему вы здесь? Почему вы с ними не договорились?
– Я же вам сказал, Альфред Иннокентьевич, – Соловьев говорил таким голосом, словно учитель разговаривает с учеником, – не волнуйтесь, все уладится. Мои люди знают свое дело, и до собрания все точки над i будут расставлены. Поверьте.
– Хотелось бы верить, – выкрикнул в трубку Бортеневский. – Очень хотелось бы.
– Как себя чувствует жена? – спокойно и участливо осведомился Соловьев.
– Да что жена… У нее истерика, она кричит.
– А вот это зря. Поберегите нервы, успокойте жену. Охрана у вас хорошая?
Или. может быть, прислать своих людей?
– Охраны у меня хватает – полон дом.
– Ну, тогда я за вас спокоен. Из дому не выходите, в банк лучше не ездите.
Позвоните своим заместителям, пусть решают вопросы. Отложите все встречи, все совещания и находитесь дома.
– Спасибо за совет, Сергей Васильевич.
– Вы должны им воспользоваться. Это в ваших же интересах.
– Хорошо. Но что с моей дочкой?
– Я занимаюсь этим вопросом. Очень плотно занимаюсь, – уже твердо, каким-то стальным голосом сказал Соловьев.
И Бортеневский понял, что больше говорить уже не о чем.
Глеб Сиверов мчался на синем БМВ в сторону Выборга. Стрелка спидометра скакала от ста двадцати до ста пятидесяти. Время от времени Глеб посматривал на часы. Он рассчитывал, что доберется до дачи минут за пятьдесят. Пока все идет хорошо, волноваться не о чем. Если в квартиру Цыгана наведаются его друзья, то скорее всего, они решат, что произошли какие-то разборки. Денег в сейфе нет, два трупа. Оружие валяется на полу…
«Итак, двое уже мертвы…»
Глеб был спокоен, как всегда при выполнении задания. Он негромко принялся напевать одну из арий Верди, не убирая ноги с педали газа. Автомобиль Цыгана был прекрасным, и Глеб Сиверов его не щадил. Он резко тормозил, идя на обгон, не обращал внимания на рытвины, когда свернул с трассы на проселок, засыпанный гравием.
«Интересно, – подумал Глеб, – почему это бандиты не смогли проложить асфальт прямо до своих дач? Хотя, может быть, – тут же подумал он, – эти дачи не принадлежат бандитам».
Вскоре он увидел указатель «Синий Остров».
"Романтичное название, – присвистнул Глеб. – Синий остров, Синий остров…
Где-то я что-то читал. Наверное, в каком-нибудь оперном либретто. Такие названия подходят Бизе: Искатели жемчуга, Синие острова… В общем-то полная романтика. Боюсь, что сейчас этот Синий Остров станет красным. А может быть, все обойдется".
Три километра, обозначенных на указателе, пролетели мгновенно. Глеб затормозил, не доезжая до открытого шлагбаума шагов двенадцать, и свернул на обочину. Он заглушил двигатель, перекинул сумку через плечо и выбрался из автомобиля, оставив дверь открытой.
Вначале надо как следует осмотреться. Он двинулся через кусты орешника.
Веточки похрустывали под ногами. Глеб вдыхал лесной воздух, пропахший смолой и цветами.
«Хорошо было бы все бросить и пойти в лес, пособирать грибы, просто побродить под деревьями… Но нет, надо торопиться, ведь у них в руках ребенок, и они с ним церемониться не станут. Надо действовать».
Глеб приблизился к проволочной ограде и пошел вдоль нее, прячась в тени деревьев, время от времени останавливаясь.
Наконец он увидел двухэтажный красный дом. Это было довольно-таки крупное сооружение.
«Да, неплохо живется бандитам», – отметил про себя Глеб.
Он поправил под мышкой кобуру с пистолетом, а затем, потянувшись, хрустнул суставами и поправил пистолет, засунутый сзади за джинсы. Цепким взглядом Глеб сразу же заметил одного из бандитов, который сидел в кресле-качалке на веранде дома. Он так же заметил, что у того под курткой короткий автомат Калашникова.
"Неплохо они вооружены. Не дай Бог у всех будут автоматы. Ну ладно, с этими-то я как-нибудь справлюсь. Это не профессионалы, а обыкновенные бандиты.
И обращаться с автоматами они вряд ли толком умеют".
Глеб двигался осторожно. Сейчас ни одна ветка не хрустела под его ногами.
Он был похож на тень, бесшумно скользящую вдоль ограды. Он обошел дом со всех сторон. Дверь гаража была приоткрыта. Глеб не знал расположения комнат, не знал, в какой из них находится дочь банкира.