— Но… Но почему ты мне не сказала?
— Ты меня ненавидела.
— Естественно.
— Что значит — естественно?! — возмутилась Анаид. — Я не сделала тебе ничего плохого!
— Это тебе так кажется!
Анаид поперхнулась бутербродом, а Клаудия в непринужденной итальянской манере пересчитала на пальцах причины, по которым Анаид с самого начала вызвала у нее вполне естественную неприязнь:
— Во-первых, ты внучка великой Деметры. Во-вторых, ты дочь Избранницы Селены. В-третьих, ты окружена ореолом тайны. В-четвертых, ты красавица. В-пятых, ты умница. В-шестых, у тебя огромная сила. В-седьмых, ты паинька. В-восьмых, ты подглядывала за мной и ябедничала маме. В-девятых, тебя посвятили вместо меня. А самое главное — все мальчики в моей компании только и думают теперь о том, как бы тебе понравиться!
— Мне?! — пробормотала ошеломленная Анаид, у которой сложилось впечатление, что Клаудия повредилась умом и бредит.
— А когда… Я имею в виду… Когда меня видели мальчики из твоей компании?
— Когда приходили ко мне в гости. Или забегали на минутку. Они все время шептались о тебе, пихая друг друга локтями!
Анаид разинула рот.
— Ты ошибаешься, — пробормотала она. — И я протестую против четвертого, седьмого, восьмого и последнего пункта!
— Да? Изволь объясниться!
— Я не красавица, не паинька, не подглядываю за тобой… и мальчикам не нравлюсь.
— Не нравишься?!
— Нет.
— Когда ты последний раз смотрелась в зеркало?
Поняв, что с Клаудией бессмысленно спорить, Анаид решила соглашаться с ней, как с сумасшедшей.
— Хорошо. Наверное, ты права.
Но Клаудия не унималась:
— Понятно! Считаешь меня сумасшедшей. Ну ладно. Но сначала признай, что у меня есть причины завидовать!
Анаид молчала Зависть! Ревность! Какие знакомые чувства…
— Это я тебе завидую, — пробормотала она наконец.
Немного успокоившись, Клаудия налила себе еще молока и даже съела ложку сливок с сахаром.
— Почему? — лукаво спросила она у Анаид. — Говори. Я тебя внимательно слушаю.
— Ты очень милая, красиво одеваешься, в тебя влюблен замечательный парень, ты дочь самой Валерии, и, наконец, ты хорошенькая, как куколка!
Клаудия оживилась. В отличие от Анаид, она любила комплименты.
— Правда?
— Конечно!
Подвинувшись к Анаид, Клаудия чмокнула ее в щеку. Анаид совершенно растерялась.
— Я тебя люблю! — прошептала ей Клаудия.
— Ты? Ты любишь меня?!
— Ты теперь мне как сестра! Я же обязана тебе жизнью!
— Ничем ты мне не обязана.
— Пошла ты знаешь куда! — взорвалась Клаудия. — Хватит со мной спорить! Если я говорю, что обязана тебе жизнью, значит — обязана! Может, мне так нравится… А теперь мы смешаем кровь и породнимся!
С этими словами Клаудия выхватила свой атам и так же хладнокровно, как резала кролика, надрезала себе запястье и протянула нож Анаид.
— Режь себя быстрее, я истекаю кровью! — воскликнула Клаудия.
При виде крови Анаид побледнела. У нее затряслись колени.
Не выдержав, Клаудия отняла у Анаид нож и аккуратно провела его острым лезвием по ее запястью.
Стараясь не упасть в обморок, Анаид протянула свою окровавленную руку, и Клаудия прижала свою рану к ее ране, смешав свою кровь с кровью Анаид — как братаются с древнейших времен.
Потом Клаудия перевязала салфетками запястья себе и Анаид и сказала:
— Иди за мной!
Анаид углубилась вслед за Клаудией в недра сырой пещеры, когда-то давно служившей святилищем первобытным охотникам.
Свернув в узкий туннель, Клаудия остановилась и включила фонарик. Лучик света осветил на стене фигурку бизона. Вокруг нее виднелось множество красноватых отпечатков ладоней.
— Смажь ладонь моей кровью, а я смажу себе твоей.
Прижав к неровной, но гладкой на ощупь стене окровавленные ладони, девочки подождали минуту-другую, и их ладони запечатлелись на гладкой поверхности.
— Мы породнились. Где бы мы потом ни очутились, здесь отпечатки наших рук всегда будут вместе.
Неподалеку раздались чьи-то медленные тяжелые шаги.
— Анаид! Клаудия! — прозвучал голос Лукреции. — Вы здесь?
Анаид хотела было ответить, но Клаудия приложила ей палец к губам, и Анаид промолчала. Вслед за Клаудией она на цыпочках поспешила прочь от старой колдуньи.
— Куда мы?
— Не знаю. Давай просто спрячемся, а то Лукреция утащит тебя в какой-нибудь бездонный провал и начнет талдычить про тайные свойства Огня.
Анаид было неловко прятаться от Лукреции, но она была не прочь пообщаться со своей новой подругой.
— Что будем делать?
— Сегодня я научу тебя краситься, причесываться и ходить сексуальной походкой. Пойми, вертеть попой — это очень важно. Самые красивые мальчики обращают внимание только на это. Им плевать на тайные свойства Огня.
Предложенная Клаудией программа показалась Анаид прекрасно продуманной и очень своевременной.
А Лукреция? Ну, если она прождала Анаид сто один год, подождет еще несколько часов!
— Что ты делаешь? — спросила у Клаудии уже накрашенная, но еще не причесанная Анаид.
— Ищу твою косметичку, — ответила рывшаяся в сумке Анаид Клаудия. — Мне нужны две шпильки и расческа с мелкими зубцами.
— Подожди!
Но Клаудия не стала ждать и, недолго думая, вытряхнула содержимое сумки Анаид на пол.
— Ого! Что это у тебя? Британская энциклопедия?
На полу валялись книжки и бумажки, но ни шпилек, ни расчесок среди них не наблюдалось.
— У меня нет расчески. Зачем она мне?
— Как это — зачем?! Смотри, как у тебя отросли волосы, а ты их не моешь и не чешешь, как дикарка!
Анаид запустила пальцы в свою шевелюру — и они сразу безнадежно застряли. После того, как у Анаид закончился особый шампунь, растительность у нее на голове вышла из-под контроля. Лучше обрезать волосы покороче. Меньше возни!
— Ладно, на сегодня хватит. Волосами займемся в следующий раз. Меня ждет Лукреция, — пробормотала она.
Но прежде чем отправиться на поиски старой колдуньи, Анаид решила все-таки подобрать книжки, бумажки, носки и трусы, которые Клаудия щедро высыпала на пол.
Рассеянно складывая вещи, Анаид внезапно обратила внимание на попавший ей под руку бумажный лист. Он давно лежал в сумке, но девочка не придавала ему значения, потому что раньше не понимала истинного смысла послания, распечатанного из компьютера Селены на следующий день после ее исчезновения. Теперь эта бумага жгла Анаид руку, издавая резкий неприятный запах.