Я покачала головой.
— Что ты хочешь сделать?
Я горько усмехнулась и была близка к рыданиям. — Притвориться, что я никогда не знала и двигаться дальше, как будто этого не было.
— Тогда это ты и должна сделать.
Я подняла голову и посмотрела на него в неверии.
— Что? Бэрронс, великая рука отмщения, говорит мне простить и забыть? Ты никогда не прощаешь. Ты никогда не уходишь от борьбы.
— Мне нравиться бороться. Тебе тоже иногда. Но не в этот раз.
— Не то чтобы я… Я имею в виду… это… Боже, это так сложно!
— Такова жизнь. Неидеальна. Королевский облом. Что ты чувствуешь к ней?
— Я…, — чувствовала себя предателем, отвечая ему.
— Позволь, я перефразирую это: Что ты чувствовала к ней до того, как узнала, что она убила Алину?
— Любила ее, — прошептала я.
— А ты думаешь, любовь так просто проходит? Перестает существовать, когда становится слишком больно или неудобно, так будто ее никогда не чувствовала?
Я посмотрела на него. Что Иерихон Бэрронс знает о любви?
— Если бы только так было. Если бы можно было ее отключить. Но это не кран. Любовь это кровавая река с пятиуровневыми порогами. И только природная катастрофа или плотина имеют шансы ее остановить, и тогда обычно удается отвлечся. Обе эти меры — крайние и изменяют местность так сильно, что ты в итоге удивляешься, почему это тебя беспокоило. Не остается ориентиров, чтобы оценить свою позицию, когда это сделано. Единственный способ выжить — разработать новые пути на своей карте жизни. Ты любила ее вчера, ты любишь ее сегодня. Но она сделала что-то, что опустошает тебя. Ты будешь любить ее завтра.
— Она убила мою сестру!
— От злости? Вражды? Из жестокости? Или жадности до власти?
— Откуда я знаю?
— Ты любишь ее, — сказал он грубо, — Это значит, ты знаешь ее. Когда ты любишь кого-то, ты видишь его насквозь. Используй своё сердце. Что за человек Дэни?
Иерихон Бэрронс говорил мне использовать свое сердце? Жизнь становится какой-то странной?
— Подумай, может быть кто-то сказал ей это сделать?
— Ей это лучше знать!
— Люди, в раннем возрасте, имеют склонность быть детьми.
— Ты что ищешь оправдания для нее? — выпалила я.
— Это не оправдания. Я просто указываю на те причины, на которые ты хочешь, чтобы я указал. Как Дэни относилась к тебе с того дня, как вы познакомились?
Это больно было даже говорить:
— Она смотрела как на старшую сестру.
— Она была лояльна к тебе? Вставала на твою сторону против других?
Я кивнула. Даже когда она думала, что я связалась с Дэрроком, она осталась на моей стороне. Следовала в ад за мной.
— Она должно быть знала что ты — сестра Алины.
— Да.
— Приходя к тебе, она должно быть чувствовала себя как перед расстрелом, каждый раз.
Я говорила ей, что мы были как сестры. И сестры, говорила я ей, прощают друг другу все. Я поймала ее взгляд в зеркале, после того как сказала это, когда она не замечала, что я смотрю. Выражение ее лица было мрачным, и теперь я понимаю, почему. Потому что она думала, да, правильно. Мак убьет меня, если она когда нибудь узнает это. И все-таки она по-пержнему приходила. Когда я думала об этом, меня поразило, что она не поймала и не убила этих Невидимых, чтобы стереть их с лица земли, как обличающие ее улики.
Он молчал долго, потом произнес:
— На самом деле она убила Алину? Своими руками? Оружием?
— Почему ты спрашиваешь?
— Все имеет меру.
— Думаешь, какие-то способы убийства лучше?
— Я знаю это.
— Смерть есть смерть!
— Согласен. Но убийство убийству рознь.
— Я думаю, она отвела ее куда-то, и знала, что там ее убьют.
— А теперь ты говоришь так, будто не уверена, что она убила ее.
Я рассказала ему, что случилось прошлой ночью, что сказали Невидимые, как выглядело тело Алины, как исчезла Дэни.
Он молча кивнул, когда я закончила.
— Так что же мне делать?
— Ты спрашиваешь у меня совета?
Я отвертелась саркастическим комментарием: — Только не выноси мне мозг, о’кей? У меня была ночка не из легких.
— Не собирался. — Он сел на корточки напротив меня и посмотрел в мои глаза. — То, что произошло с тобой, хуже чем все остальное, что случалось. Хуже чем быть превращенной в При-йя.
Я пожала плечами.
— У меня был секс без остановок, без вины, без стыда. Ты шутишь? По сравнению с остальной моей жизнью, это было удовольствием.
Он ничего не говорил долгое время. Потом:
— Но у тебя что-то нет желания повторить это при полном контроле над собой.
— Это было… — я искала слова, чтобы обьяснить.
Он был неподвижен, ждал.
— Как Хеллоуин. Когда люди взбунтовались. Они грабят. Совершают безумные поступки.
— Ты говорила, При-йя это провал в памяти.
Я кивнула.
— Так что же мне делать?
— Ты тянешь свое гребаное… — он оскалился, тихо зарычал и отвернулся. Когда он посмотрел снова, его лицо было прохладной маской учтивости. — Ты выбираешь, с чем ты можешь жить. И то, без чего не можешь жить. Это все.
— Это означает, смогу ли я жить, убив ее? Могу ли я остаться собой, если я не убью ее?
— Я имею в виду, сможешь ли ты жить без нее. Ты убьешь ее, ты отберешь ее жизнь навсегда. Дэни никогда не будет снова. В четырнадцать, ей придет конец. У нее был шанс, она облажалась, она пропала. Ты готова быть ее судьей, присяжным и палачем?
Я сглотнула и опустила голову, прикрываясь волосами так, если бы я могла скрыться позади них и не должна была выходить.
— Ты сказал, что я потеряю себя.
— Я думаю, что ты прекрасно со всем справишься. Вы все разложишь по своим местам. Я знаю, как ты обычно действуешь. Я видел, как ты убиваешь. Я думаю, О’Баннион и его люди были самым тяжелым испытанием для тебя, потому что они были первыми, но после этого ты относилась к этому с холодной расчетливостью. Но это будет убийство по выбору. Умышленное. Оно заставит тебя дышать по-другому. Чтобы плавать в этом море, тебе нужно отрастить жабры.
— Я не понимаю, о чем ты. Ты говоришь мне убить ее?
— Некоторые действия меняют тебя в лучшую сторону. Некоторые в худшую. Будь уверена, какое из них ты выбирешь до того, как что-нибудь сделаешь. Смерть, для Дэни, безвозвратна.