Я хочу сказать ему, чтобы он заставил проклятых существ убраться, вот только я не могу вздохнуть, не могу даже сомкнуть губы хоть на время, чтобы выцедить согласные. Чем бы ни были эти очаровательные маленькие Светлые монстрики, они — убивающие-смехом. Какой дьявольский способ отправиться в мир иной. Уже через несколько минут мои бока болели от смеха, живот жгло, и я так задыхалась, что у меня закружилась голова. Интересно, через какое время наступает смерть от насильственной радости? Часы? Дни?
Четвертый крошечный Светлый вступает в игру, и я готовлюсь погрузиться в себя, в поисках оружия в своей темной пещере с озером, как вдруг длинный язык, роняя капли яда, просвистел у моего уха, ухватив изящного фэйри прямо прямо на лету.
Позади меня раздается хруст.
Я беспомощно хихикаю.
— В’лейн! — вопит золотая богиня, — Эта тварь, эта ужасная тварь сожрала М’ри!
Еще щелчок, и опять хруст — вот и второго не стало. Я безумно гогочу.
Двое оставшихся отступают, потрясая крошечными кулачками и крича на непонятном мне языке. Даже рассерженные, они издают звуки прекраснее арии.
Мой смех перестает быть вынужденным.
Томительную минуту спустя мне удается расслабиться и перестать издавать безумные звуки веселья. Взрывы хохота постепенно превращаются в стоны, потом в молчание. Я перестаю держаться за бока, и жадно глотаю облегчающе прохладный воздух.
Я стою, внезапно придя в ярость, и на сей раз это мои эмоции. Мне надоело быть уязвимой. Если бы у меня только было мое копье, эти гнусные маленькие убивающие-смехом фэйри и не посмели ко мне приблизиться. Я бы их прямо в полете на копье нанизала, да фей-кебабов из них понаделала.
— Друзья, — прошипела я Дэрроку, — доверяют друг другу.
Но не он. По лицу вижу.
— Ты сказал, что отдашь его мне, чтобы я могла защитить нас.
Он едва улыбнулся, и я знаю — он не забыл, как умер Мэллис: медленно, страшно, разлагаясь изнутри. Копье убивает все, что относится к феям. А так как Дэррок ест так много плоти Темных, его вены полны фей. Один маленький укол кончиком моего копья станет для него смертным приговором.
— На нас пока что не напали.
— С кем это ты разговариваешь, человечка? — вопрошает богиня.
Я смотрю на Дэррока, тот пожимает плечами:
— Я же говорил тебе, первый же увидевший меня Светлый, попытается меня убить. Следовательно, они меня не видят. Мои принцы скрывают меня от их взглядов.
Теперь я понимаю, почему взгляд В’лейна скользил сквозь него, словно его здесь нет. Его и нет.
— Так что, все это выглядит так, будто я тут одна стою? Они думают, это я веду твою армию!
— Не беспокойся, ши-видящая, — холодно произносит В’лейн, — Я чую эту мразь, что когда-то был фэйри, а теперь питается нашей расой. Я знаю, кто ведет эту армию. А касательно того, что он твой друг, замечу, что тот, с кем ты столь неблагоразумно идешь, не имеет друзей. Он всегда преследовал только собственные цели.
Я наклонила голову.
— А ты друг мне, В’лейн?
— Я мог бы им быть. Я неоднократно предлагал тебе свою защиту.
Богиня ахает:
— Ты предлагал ей нашу защиту, и она отказалась? Она предпочла нам… этих… тварей?
— Замолчи, Дри’лия!
— Туа Де Данаан не предлагают дважды! — кипятится она.
— Я сказал, молчать! — рявкнул В’лейн.
— Очевидно, ты не поним…
Я раскрываю рот в изумлении.
У Дри’лии нет рта. Лишь гладкая кожа, там где были ее губы. Тонкие ноздри раздуваются, древние глаза полны ненависти.
Золотой бог придвигается, чтобы обнять ее. Она склоняет головку к его плечу, и вцепляется в него.
— В этом не было необходимости, — сухо говорит он В’лейну.
Я потрясена нелепостью ситуации. Вот я стою между двумя враждующими половинами самой могущественной расы, какую только можно вообразить. Они воюют друг с другом, презирают друг друга и соперничают за один и тот же приз.
И Светлые — которые наслаждались абсолютной свободой и властью все свое существование — грызутся друг с другом из-за каждой мелочи, в то время как Темные — что были заключены в тюрьме, голодали и подвергались пыткам на протяжении сотен тысяч лет — спокойно держат строй и ожидают приказов Дэррока.
И я не могу не увидеть в них себя. Светлые — это то, кем я была до гибели моей сестры. Розовая, симпатичная, легкомысленная Мак. А Темные — то, кем я стала, израненная потерей и отчаянием. Черная, безобразная, одержимая Мак.
Темные сильнее, их труднее сломать. Я рада, что похожа на них.
— Я буду говорить с ши-видящей наедине, — объявляет В’лейн.
— Не будет, — рычит рядом со мной Дэррок.
В’лэйн протягивает руку, видя, что я не двигаюсь.
— Пойдем, нам надо поговорить наедине.
— Почему?
— Какие тонкие намеки в слове «наедине» ты не поняла?
— Возможно те же неуловимые оттенки, которые ты никогда не понимал в слове «нет». Я никуда с тобой перемещаться не намерена.
Бог, по правую сторону от него, буквально задохнулся от моего неуважения к его принцу, но я увидела улыбку, проскользнувшую в уголках рта В’лейна.
— Общение с Бэрронсом изменило тебя. Думаю, ему это понравится.
Это имя — яд, бегущий по моим венам, от которого я буду умирать медленной смертью каждую минуту, что проведу в этом мире без него. Я никогда больше не стану жертвой одного из тех взглядов. Никогда не увижу эту порочную, глумливую усмешку. Никогда не поучаствую в одном из тех молчаливых диалогов, в которых мы говорили гораздо больше взглядами, чем каждый из нас готов был выразить словами. Иерихон, Иерихон, Иерихон. Сколько раз я на самом деле произносила его имя? Три?
— Бэрронс мертв, — спокойно говорю я.
Светлые засуетились, послышался недоверчивый ропот.
В’лейн сузил глаза.
— Нет, не мертв.
— Мертв, — категорически заявляю я.
И я — королева сучек из ада, собираюсь заставить их всех заплатить. Я улыбаюсь этой мысли.
Он изучает меня долгим взглядом, задержавшись на моих на моих изогнувшихся губах.
— Я не верю тебе, — наконец произносит он.
— Дэррок сжег его тело и развеял прах. Он мертв.
— Как он был убит? — потребовал он.
— Копьем.
Тихий шепот нарастал и В’лейн зарычал:
— Я должен получить подтверждение этому. Дэррок, покажись!
Мои бока неожиданно покрылись льдом. Меня окружили Темные Принцы.