Анжелика вздрогнула от раздавшегося за спиной раскатистого смеха Феррана. Она бросила через плечо быстрый взгляд и, когда ее спутник затих, презрительно бросила:
— А ты в курсе, что Тартарус — это слегка не парк за твоим домом, куда можно просто взять и пойти, когда вздумается?
— Я в курсе!
— Значит, тебя пригласили? — уточнила Анжелика.
Девчонка покачала головой.
— Нет, никто меня не приглашал. Это мое решение. Ну как, поможешь мне?
— Ах вот в чем дело, твое решение, — покивала Анжелика. — Да ты ненормальная... Помогать тебе — с какой стати?
— Вильям с Георгием отказались мне помочь, — улыбнулась Катя. — Они боятся, что старейшины меня убьют. Но ведь ты этого не боишься, правда?
Анжелика долго смотрела в глубокие серые, точно через завесу дождя, глаза соперницы, потом спросила:
— Зачем тебе в Тартарус?
— Хочу повидать старейшин, — ухмыльнулась Катя.
Анжелика поднялась по ступенькам до двери своей квартиры и нажала на кнопочку звонка.
На пороге тут же появился темнокожий красивый слуга, и девушка сделала знак Феррану проходить. Когда же тот скрылся за дверью, она захлопнула ее и вновь уставилась на рыжую оборванку.
— Положим, я могла бы помочь тебе убиться. Однако пока не совсем ясно, что я с этого приобрету!
Девица вскинула брови.
— Меня не станет, разве не это тебе нужно?
— Слишком просто... так не бывает! Что ты задумала? — Анжелика сложила руки на груди и воскликнула: — А не за Лайонелом ли ты собираешься отправиться?
Девушка опустила глаза и Анжелика торжественно заключила:
— Угадала. — И поскольку соперница упрямо молчала, продолжила: — Какая нетерпеливость, какое безрассудство...
Катя развернулась и стала молча спускаться по лестнице. Анжелика досадливо скрипнула зубами и бросила ей вслед:
— Я подумаю!
Рыжая обернулась и обронила:
— Только не очень долго!
* * *
Черное и белое, как сливки и кофе, как мел и уголь, как день и ночь. Они были такими разными, но в то же время как будто одним целым.
Он иногда дотрагивался до ее пальцев и в смятении опускал ресницы. А в уголках ее губ от этих случайных прикосновений рождалась смущенная улыбка.
Они собирали Любовь. Перед ними лежали пазлы и незавершенное полотно. Неподалеку валялась белая коробка, а на ней черными буквами было написано: «Собери Любовь». Ни картинок, ни подсказок — лишь два слова и десять тысяч элементов, которые должны составить картину.
Катя сидела в гостиной на кресле, прижав к себе колени, и смотрела на Йоро с Кирой.
Головы их едва не соприкасались, так близко друг к другу сидели мальчик с девочкой. Они разговаривали очень тихо, словно боялись помешать, или потому что хотели отгородиться от всего мира и быть наедине.
Странный набор пазлов Йоро нашел в своей бывшей клетке, возле завершенной картины, которую он собирал еще будучи пленником. Это был прощальный подарок Лайонела.
При мысли, что тот оставил Йоро о себе напоминание, хотел сказать ему что-то важное, а ей лишь бросил слова: «Береги себя, будь сильной», Катя чувствовала острую, пронизывающую насквозь обиду. Никому в целом свете не нужны были его слова больше, чем ей. Но именно для нее он поскупился.
Она жила среди огромного множества вещей — его вещей, но ни одна из них не роднила ее с Лайонелом. Даже подарки он преподносил как что-то совсем обыденное. Дорогущие платья от лучшего модельера оставлял в шкафу, драгоценности — на туалетном столике. Ей же хотелось, чтобы у них было нечто такое, что она могла бы, как любимую игрушку в детстве, просто обнять, прижать к щеке или сжать в ладони. Но обладатель ледяных глаз не придал ни единому предмету особого значения, как если бы не хотел оставлять следа.
Только напрасно. След он все равно оставил — в немом сердце, где, подобно клейму, изящно выжег слово «Вечность».
— Ты так быстро догадываешься, куда вставлять деталь, — заметил Йоро, перебирая пазлы.
Кира мягко ему улыбнулась и сказала:
— Когда у тебя есть цель, детали не так важны. Картина сложится, ведь ты уже знаешь, какой она будет, а медлишь, потому что боишься ошибиться. — Девочка присоединила еще одну деталь к готовому полотну и шепнула: — Не нужно бояться.
Катя резко вскинула голову. Сколько раз ей уже казалось, что разговаривая с Йоро, девочка говорит и с ней. С того дня, как они привели Киру в дом, она и десятка слов лично Кате не сказала. Но у девушки складывалось впечатление, что та иногда очень хочет с ней поговорить, однако по каким-то причинам не делает этого напрямую.
Катя не слышала, что ответил Йоро, все ее мысли сосредоточились на словах девочки.
«Действовать, нужно действовать, а не ждать», — твердила Катя, нервно постукивая ногтем о поверхность подлокотника.
Она бесконечно задавалась вопросом: сколько будет стоить трусость и слабость? Какова цена бездействия и глупого ожидания? С той минуты, когда было открыто послание из Тартаруса, прошли ночь и день, наступил вечер...
Девушка медленно поднялась, сама не зная, что собирается предпринять, и пошла к двери. На пороге столкнулась с Ксаной.
— Вам письмо. — Прислуга подала ей конверт, на котором было размашисто написано «Дешевой кукле». Ни адреса, ни имени получателя не значилось.
Катя метнула взгляд на Ксану и едко поинтересовалась:
— Интересно, как ты поняла, что это для меня?
Та лишь пожала плечами и, оборонив: «Почерк госпожи Тьеполо», удалилась.
Девушка вскрыла конверт. Анжелика оказалась немногословна. Она писала: «Если не передумала сдохнуть, будь сегодня в полночь на Краснофлотском мосту».
Дыхание перехватило, Катя тщательно сложила листок и крепко сжала в ладони.
— Как думаешь, — негромко произнес Йоро, — а какой будет любовь на этой картине?
Девушка напряглась в ожидании ответа Киры.
— Безрассудной, — спокойно ответила та.
Катя улыбнулась и тихо выскользнула из комнаты. В своей спальне она села за стол, положила перед собой белый лист и взяла ручку. Долго-долго сидела, потом стала писать...
И закончила она просто: «У меня все замечательно! Мама, папа, я вас очень люблю».
Затем положила в конверт, подписала его, наклеила марки и оставила на столе.
Набирать с собой много вещей она не стала, взяла только самое необходимое и покидала в рюкзачок, оставшийся от ее прошлой жизни. Туда же положила бутылку с кровью.