Сара ворвалась к Мальборо.
— Она готова платить две тысячи из своих личных денег. Зачем нам это?
Джон покачал головой.
— Нельзя их брать, Сара. Будет неловко, если раскроется, что мы получаем деньги таким образом. Но есть еще одна проблема. Я получил письмо от Сидни Годолфина. Из Ньюмаркета.
— Мог бы находиться и в Лондоне. Здесь правительство обходится с тобой так неблагодарно, а он, извольте видеть, в Ньюмаркете.
— С ним и наш Джон. — Наш Джон! А почему он не в Кембридже?
— Там оспа.
Сара побледнела.
— Господи…
— Нет, мальчик здоров. Сидни счел, что ему лучше пожить в Ньюмаркете. Воздух там чистый, свежий. Но все-таки я слегка беспокоюсь.
Оспа. Ужасный бич. Саре была невыносима мысль, что эта болезнь подбирается к ее единственному сыну.
— Наверное, ему лучше приехать домой, — сказала она.
— Сидни пишет, у него все хорошо. Я подумал, может, тебе написать Джону, что ты больше на него не сердишься.
— Нет, я все еще сержусь.
— Он просит меня заступиться перед тобой за него.
— Тогда пусть напишет мне сам.
— Сара! — Мальборо взял ее за руки и нежно улыбнулся. — Я знаю, ты его очень любишь — как и всех нас. Не могла бы ты время от времени показывать ему, что помнишь и любишь его?
— Джон Черчилл, ты учишь меня, как обращаться с моим сыном?
— Нашим сыном, — напомнил он.
Сара рассмеялась.
— Мы заберем его домой. Не хочу, чтобы он жил в заразном месте.
— Напиши ему, сообщи, что простила его.
— Нет. Он должен написать мне первый. А что до нашего дохода…
Мальборо взял ее за плечи и привлек к себе.
— Со временем все наверняка образуется… моя герцогиня.
Анна решила, что ее дорогая миссис Фримен должна с радостью принять новую почесть, и Сара не собиралась препятствовать ей. Конечно, было приятно стать ее светлостью и называть Маля герцогом.
Он готовился с наступлением весны вновь отправиться в поход, их опять ждала разлука.
— Жаль, что ты стал военным, а не политиком! — сердито восклицала Сара.
Вскоре после Рождества младший Джон написал отцу, что покидает Годолфинов и возвращается в Кембридж.
— Надеюсь, — угрюмо сказала Сара, — он там поумнеет.
В январе ей пришла весть из Кембриджа.
Прочтя письмо от наставника своего сына, она не сказала ни слова, лишь побледнела.
Потом воскликнула:
— Еду в Кембридж! Немедленно.
И уставилась на служанку. Та, привыкшая к вспышкам своей госпожи, догадалась, что за этим кроется нечто серьезное.
— Мой сын, — неторопливо произнесла Сара, — заболел оспой. Мой единственный сын.
Эбигейл узнала об этом, находясь у Анны.
— Моя бедная, бедная миссис Фримен. Она тут же помчалась в Кембридж. Хилл, мы должны молиться за нее. Как она будет страдать, если лишится этого любимого ребенка. Я знаю, Хилл. Прекрасно знаю. Мысль о том, что ждет бедную миссис Фримен, если ее поразит тот же удар, какой поразил и ее несчастную Морли, просто невыносима.
— Вы очень добры, ваше величество, вы принимаете это так близко к сердцу.
— У тебя не было детей, Хилл. А с Сарой мы хорошо понимаем друг друга. Даже думать о его смерти нельзя. Пока есть надежда… Только ведь это оспа. От нее умерла моя несчастная сестра. Мы не были с ней в добрых отношениях… я часто вспоминаю ее, Хилл. Какая трагедия! Но я совсем забыла о моей бедной миссис Фримен. Хилл, сделай вот что. Созови моих врачей… всех. Я отправлю их в Кембридж, пусть окажут помощь несчастному маленькому Бленфорду. Мы должны сделать все, что от нас зависит. Я не могу допустить, чтобы бедную миссис Фримен постигла моя участь.
Сара, плача, сидела у кровати сына. Джон открыл глаза и увидел ее.
— Папа, — произнес он. — Папа.
— Отец приедет, дорогой мой. Он уже в пути.
Мальчик, видимо, понял, потому что нежно улыбнулся и очень напомнил ей мужа. «Он был бы таким, как отец, — подумала она, потом гневно поправилась: — Он будет таким, как отец».
Она не допустит его смерти. Но даже Саре не по силам было отогнать смерть.
— Это мой сын, — плакала она. — Мой единственный сын.
— Ваша светлость, — сказали ей врачи, — пошлите за герцогом.
Когда Мальборо примчался в Кембридж, Сара горько расплакалась у него на груди.
— Этого не может быть. Не может быть. Говорят, есть слабая надежда. Ведь совсем недавно он был сильным, здоровым.
— Сара, любимая, я тоже страдаю. Крепись, надо молиться. Если эта трагедия произойдет, надо встретить ее покорно.
— Покорно? Это мой сын… мой единственный сын!
Мальборо не стал напоминать, что мальчик и его сын. Он был на удивление ласков, и она льнула к нему в отчаянии, даже в это время сочетавшемся с яростью. Какое право имеет смерть угрожать ее сыну — единственному сыну, наследнику титула герцога Мальборо?
Внезапно ее охватил страх.
— Джон, ты должен беречься. Не подходи близко к нему. Нас может поразить еще более сильный удар, чем этот.
Она поглядела ему в глаза, он увидел испуг в ее взгляде и удивился, что Сара, которая не боится, как говорили, ни Бога, ни черта, так страшится за него.
Мальборо отвернулся, он не мог скрыть своих чувств.
Джон Черчилл, шестнадцатилетний лорд Бленфорд, умер в Кембридже и был похоронен в часовне Кингз колледжа.
Убитая горем Сара внешне была на удивление спокойна. Они с герцогом вернулись в Сент-Олбанс и стали тихо жить там. Кроме мужа, утешить Сару было некому. Но ему предстоял скорый отъезд в войска, отложенный из-за смерти сына.
Сара бродила из комнаты в комнату. У нее в голове не укладывалось, что младший Джон мертв. Совсем недавно он просил разрешения пойти в армию.
Даже не пытавшаяся сдерживать свою ярость или надменность, теперь она не могла скрыть горя. Бросалась на кровать и рыдала так неистово, что за ее здоровье опасались. Если бы было на кого излить свой гнев, ей стало бы легче. Но как она могла потрясать кулаками и оскорблять Провидение, как могла грозить Смерти отмщением за пренебрежение желаниям Сары Черчилл?
— Дорогая моя, — утешал ее герцог, — у нас будет еще сын.
— Он умер… умер… умер… Ты тоже покидаешь меня.
— Я скоро вернусь.
Сара прильнула к нему, горько плача.
Прекрасное лицо состарили потоки слез; голубые глаза, еще недавно столь дерзкие и сверкающие, покраснели и распухли.