Наступило недолгое молчание, потом Эбигейл заговорила:
— Мадам, Мэшем и я решили, что какое-то время наш брак следует хранить в тайне. Во-первых, кое-кто может сделать попытку воспрепятствовать ему, во-вторых, рассердиться, что я не испросила разрешения. Ваше величество дозволит мне избежать этого… неудобства?
Губы Анны сжались на миг. Эбигейл, не глядя на нее, догадалась об этом и поняла, что королева думает о герцогине Мальборо, которая недавно добилась победы Сандерленда — по крайней мере, считает это победой.
— Думаю, Хилл, по возможности всегда следует избегать беспокойств.
Дело было решено.
Эбигейл Хилл предстояла свадьба с Мэшемом в апартаментах доктора Арбетнота. Королева будет в числе гостей. Герцогиня Мальборо не узнает об этом событии.
Миссис Дэнверс долго болела и, проснувшись однажды утром, сказала себе: «Кажется, смерть близка».
Она поднялась с постели и нетвердым шагом подошла к зеркалу. Лицо ее было желтым. Конечно, возраст заявлял о себе. Она начала служить Анне, когда та была еще девочкой, и не разлучалась с ней в царствования Карла Второго, Якова Второго, Вильгельма с Марией, а теперь и в ее собственное. Правда, те царствования были недолгими, но в общей сложности охватывали немало лет.
Жизнь, когда рядом совершаются значительные события, была интересной, побочные доходы неплохими — во всяком случае, пока ее светлость герцогиня Мальборо не стала пристально следить за гардеробной.
Дэнверс пригласила к себе ее светлость герцогиню, и, возможно, она сегодня придет. Но может, и нет, супруга герцога Мальборо могла и пренебречь приглашением служанки.
«Господи, — подумала миссис Дэнверс, — я не посмела бы позвать ее, если бы не ребенок».
Дочь ее была отнюдь не ребенком, но достаточно взрослой девушкой, чтобы получить место горничной у королевы. Конечно, миссис Дэнверс могла бы обратиться к самой королеве, и та наверняка сочувственно ее выслушала. Но за последние годы стало правилом обращаться с просьбами к ее величеству только через герцогиню. Если бы королева согласилась удовлетворить какую-то просьбу, а герцогиня сочла, что ее удовлетворять не следует, то нашла бы способ настоять на своем.
Все в окружении королевы давно поняли, что ею управляет герцогиня.
«Ничто не может изменить этого, — сказала себе миссис Дэнверс, — ничто! А поэтому, несмотря ни на что, надо угождать ей».
В ближайшем окружении королевы недавно произошла перемена. Королева определенно становилась все более беспомощной, но, казалось, не жаждала общества герцогини, как прежде. Только и слышалось: «Хилл! Хилл! Где Хилл?»
Можно подумать, эта девчонка служит ей с самого детства!
Дэнверс недолюбливала Хилл. Девушка была спокойной, никогда не выходила из себя и никогда не огрызалась. Однако старая служанка считала ее «себе на уме». Когда герцогиня сердится, об этом знает весь двор; она, как сама любит повторять, искренняя и откровенная. Хилл — совсем другое дело.
Этой девчонки нужно остерегаться. Всем. Может, и самой герцогине.
Миссис Дэнверс задумалась, как повести себя, как объяснить, почему она, простая горничная, осмелилась попросить могущественную герцогиню зайти к ней. Нельзя сказать: «Прошу вас позаботиться о моей дочери, когда меня не станет». Зато можно: «Хочу предостеречь ваше высочество, что отношения между королевой и Эбигейл Хилл какие-то странные».
Она неторопливо оделась, прилегла, потому что королева освободила на время ее от работы, и стала мысленно повторять, что скажет, если придет герцогиня.
Сара приехала во дворец поговорить с королевой о некоей миссис Вейн, которую собиралась устроить горничной.
Королева дулась после истории с Сандерлендом, но герцогиня решила покончить с этой ее глупостью. Нечего Анне сердиться на то, что Сара и министры показали ей — долг перед страной важнее личных отношений.
Явно потому она и отказалась принять миссис Вейн. Об этом просил ее Годолфин, его поддерживал Мальборо. Эта женщина стала бы преданной им, а они считали, что желательно иметь побольше преданных людей в окружении королевы.
— Я уже пристроила туда Хилл, — сказала обоим Сара. — Она никогда не забудет, что я для нее сделала.
— Хилл слишком тупа и раболепна. Почти ничего не замечает, — ответил Годолфин.
— Да, но она часто находится рядом с королевой, и вряд ли кто посмеет чернить меня в ее присутствии, зная, что она моя ставленница и непременно мне донесет.
— И все же неплохо было б устроить туда миссис Вейн.
— Поговорю с королевой сегодня же, — пообещала Сара.
И, едва поприветствовав Анну, заговорила с ней на эту тему.
— Вейн замечательная женщина, миссис Морли. Я ручаюсь за нее. Она будет честно вам служить.
— Не сомневаюсь, что миссис Фримен рекомендует мне только замечательных людей.
— В таком случае я безотлагательно пришлю ее к вам.
— Но мне, — сказала Анна, — горничные не нужны.
— Миссис Вейн очень приятная женщина.
— Не сомневаюсь, что отзывы миссис Фримен о ней справедливы.
— Дэнверс в последнее время выглядит неважно.
— Бедняжка, боюсь, она стала совсем больной.
— Старуху нужно отправить на отдых. А с миссис Вейн вы не заметите ее отсутствия.
— Какое-то время мы вполне управимся без Дэнверс.
— С миссис Вейн не нужно будет управляться…
— Но мне горничные не нужны, — сказала Анна. — А если вдруг понадобятся, то я возьму незамужнюю.
— Моей дорогой миссис Морли надо бы получше заботиться о своем здоровье.
— У меня прекрасные слуги, и миссис Фримен не стоит беспокоиться по этому поводу.
— Но раз Дэнверс болеет…
— Хилл и остальные прекрасно управятся.
— Я пришлю миссис Вейн к вашему величеству, посмотрите на нее сами.
Веер Анны поднялся к губам и неподвижно застыл.
— Мне горничная не нужна. А если вдруг понадобится, то я и возьму незамужнюю.
«Прямо-таки битва из-за назначения новой горничной! — подумала Сара. — Но с Анной в таком настроении разговаривать бессмысленно».
И, выйдя от королевы, пошла к миссис Дэнверс.
Старуха выглядела определенно больной.
— Спасибо, что пришли, ваша светлость, — сказала она, делая реверанс с величайшей почтительностью.
— Что произошло, Дэнверс?
— Я уже состарилась, ваша светлость, и, кажется, долго не протяну. Меня беспокоит кое-что… и я считаю своим долгом сказать об этом вашей светлости.
— Ладно, слушаю.