– Генрих IV будет править не больше недели, – обещала она. – А потом, мои друзья, мы возведем на трон настоящего короля Франции.
Генрих был прижат к морю и сражался как никогда прежде. Воины верили ему, потому что он сам был грубым солдатом, часто немытым и неухоженным, одним из них, и в то же время его блестящий ум не давал им забывать, что он истинный король и вождь. Перед боем Генрих им говорил:
– Господь на нашей стороне, а его враги с Майенном. – Он прикрепил на шлем большой белый плюмаж, который был хорошо виден, и этот смелый поступок придал еще больше храбрости его воинам. А Генрих повторял: – Если наши знамена падут, мои друзья, держитесь белого плюмажа. Его вы не потеряете из виду. Запомните это. Он приведет вас к победе… и к славе…
Парижане напрасно ждали, что пленного короля с позором проведут по улицам. Он не потерпел поражения, а, наоборот, разбил у Арка, неподалеку от Дьеппа, герцога Майенна.
Но успех в одном сражении не означает победы в войне. Майенн был повержен, ему надо было пополнить свою армию, но в этом же нуждался и Генрих.
Когда пришла зима, Генрих начал наступление на Париж, понимая, что никогда не станет настоящим королем Франции, если столица не будет его. И хотя в пригородах ему сопутствовал успех, Париж перед ним не склонился.
Генрих продолжал писать Корисанде, но все реже и реже, а сами письма становились все менее и менее страстными. Писал он и сестре.
Когда Генрих в последний раз видел Корисанду, та сильно располнела. Она родила ему двух детей, он по-прежнему хорошо к ней относился, но уже не желал ее так сильно, как раньше.
Оказавшись рядом с Парижем, Генрих зашел в один из монастырей и соблазнил там монахиню. Это не было сильным чувством, но доставило ему удовольствие. Он был благодарен Екатерине де Верден и обещал при первой возможности сделать ее настоятельницей. Встреча с ней положила начало его неверности. Теперь он сам удивлялся, отчего так долго оставался верен одной женщине.
Корисанда в Нераке с нетерпением ждала от него вестей. Она понимала, как ненадежно ее положение королевской любовницы, и чувствовала, что теряет власть над ним, хотя их связь была такой долгой, что хотелось надеяться на ее продолжение.
Просыпаясь по ночам, Корисанда думала о том, какая женщина рядом с ним в этот момент. Иногда плакала, вспоминая, как он оставил поле битвы, чтобы положить к ее ногам вражеские знамена и штандарты, потому что ее восхищение значило для него больше всего на свете.
Однако Корисанда не сердилась на Генриха за происходящие в нем изменения. Раньше он был королем маленькой Наварры, а теперь стал королем Франции.
Как у него дела там, на севере? Она постоянно об этом думала и часто обсуждала с принцессой Екатериной. За последние годы женщины очень сблизились. Екатерина уже не была юной девушкой, и ее донимали свои проблемы.
– Порой мне кажется, что я никогда не выйду замуж, – сказала она однажды, сидя над шитьем. – По-моему, Шарль скоро придет в отчаяние и женится на другой.
Корисанда знала, что кузен Екатерины, Шарль де Бурбон, граф Суассонский, младший брат принца Конде, любит Екатерину много лет и она его тоже. Временами казалось, что они вот-вот поженятся, но свадьба все откладывалась и откладывалась, заставляя влюбленных страдать.
– И я, и Шарль, мы оба стареем, – добавила принцесса.
Корисанда с легкой завистью рассмеялась:
– Такова уж судьба всех нас.
Екатерина отложила шитье и, сжав кулачки, спросила:
– Но почему брат не дает на нашу свадьбу согласия? Чего он еще ждет?
– Он слишком долго был занят своими делами. Вспомни, ведь совсем недавно Генрих был всего лишь королем Наварры.
– И что, королю Франции сложнее дать сестре разрешение, чем королю Наварры?
– Всему свое время, моя дорогая.
– Наверное, раньше я попросила бы тебя, моя дорогая Корисанда, похлопотать за меня, – сказала Екатерина.
Женщины грустно посмотрели друг на друга и снова взялись за шитье.
Выпавший снег сделал невозможным продолжение боевых действий. Потом снег растаял, пошли дожди, началась распутица.
Король понимал, что солдат во время вынужденного ожидания надо как-то подбадривать. Он обменивался с ними задорными шутками, и его воины после этого были готовы идти за ним куда угодно.
В марте Генрих выиграл битву при Иври. Когда его войска заняли пригороды Парижа, он отправился в замок Ла-Рош-Гийон, где решил устроить свой штаб.
Его любезно приняла хозяйка замка. Едва увидев ее, король понял, что давно сильно не влюблялся.
– Мадам, – сказал он, – как хорошо, что меня принимаете именно вы.
– Сир, мой долг принять вас.
– Надеюсь, эта обязанность вас не тяготит? Она опустила глаза:
– Ничуть, сир.
Он посмотрел на ее черные ресницы, фарфоровую белизну кожи, блестящие волосы и, глядя на эту красавицу, с неудовольствием вспомнил о Корисанде. Как он мог так долго оставаться ей верным? У него полная опасностей жизнь, он никогда не может быть уверен утром на рассвете, что увидит закат солнца. Это жизнь солдата, жизнь искателя приключений, да другая ему и не нужна. А при такой жизни надо доставлять себе удовольствия при первой же возможности. Долгая привязанность к Корисанде – лишь эпизод в его жизни, о котором теперь можно вспоминать с удивлением. Ему нужна жена, семья и дети. За что злой рок заставил его жениться на Марго, которая теперь, по слухам, ведет в Юссоне такой скандальный образ жизни, что заводит романы даже со своими пажами. О, они с ней очень похожи! Он никогда не уважал Марго так, как следует уважать женщину, поэтому ему и казалось, что он нашел в Корисанде то, что ему нужно. Если бы она была королевой! Если бы ее дети были законными!.. Если бы она не стала такой толстой и такой нежеланной… Если бы он сам был другим…
Генрих рассмеялся. Он всегда благодарил Господа за эту счастливую способность – смеяться над другими и над самим собой.
Ему было уже тридцать семь, жизнь сильно его потрепала, он больше не был красивым. Впрочем, красивым Генрих не был никогда. Правильнее сказать, теперь он не молод. Но все еще полон жизни, полон той свойственной ему грубой силы, с которой когда-то в Беарне карабкался по скалам. Но теперь стал еще и королем Франции. Возможно, бродягой, королем, которому еще предстоит отвоевать свое королевство, но все-таки королем.
На женщин титулы всегда производили впечатление. Власть привлекает так же, как и внешняя красота. Генрих считал, что большинство женщин предпочитают человека, потрепанного битвами и другими испытаниями, пахнущего лошадьми и порохом, если он с короной на голове. Для всех такой мужчина неотразим, даже для монахинь. И исходя из этого решил, что симпатичная хозяйка замка Ла-Рош-Гийон скоро станет его любовницей.