– Моя дорогая, прошу тебя, передай своим фрейлинам, что мы должны уехать… на этой неделе, я полагаю.
Ей ничего не оставалось делать, как подчиниться. Все это неважно, успокаивала она себя. Скоро у нее появится ребенок, и она привезет его в Ричмонд.
Шарлотта с нетерпением ждала своего первенца. Она хотела написать домой, рассказать им, что испытываешь, когда готовишься стать матерью. Но это было бы слишком жестоко… для бедной Кристины.
Поэтому Шарлотта смиренно дала указание своим фрейлинам готовиться к отъезду, а через некоторое время ее водворили в этот мрачный старый Сент-Джеймс дворец, где ей предстояло ожидать желаемого события.
Утро одиннадцатого августа выдалось светлым и теплым. Всем в окружении королевы, было ясно, что она вот-вот должна родить.
Швелленбург, давно забывшая повеление королевы вести себя с меньшей заносчивостью, взяла все под свой контроль и так застращала бедную Хаггердон, что та запуталась, в какую сторону ей бежать.
– Созовите всех фрейлин, – скомандовала она, – время родов королевы приближается.
Хаггердон быстро подняла всех на ноги и дворец загудел, как растревоженный улей. На улицах начали собираться толпы людей. Это был первый ребенок короля, и если родится мальчик, он станет принцем Уэльским, то есть наследником трона. А будет девочка, то все равно есть повод для радости, поскольку это очень добрая примета. Ведь королева так быстро показала, что может рожать детей. Вышла замуж в сентябре 1761 года, а первый ребенок появился в августе 1762 года. Что может быть лучше? Не все могут посоперничать с ней в такой быстроте.
Вскоре в толпе заметили, что карета вдовствующей принцессы направляется в Сент-Джеймс. В этот день люди на улицах, казалось, стали добрее к ней и встречали лишь холодным молчанием. Никто не напоминал ей, как обычно они любили это делать, о безнравственной жизни, которую она ведет. Даже вдогонку карете лорда Бьюта не слышалось обычных угроз и насмешек.
Никакой злобы в тот час, когда рождается член королевской семьи.
Начали прибывать министры: Эгремонт, Девоншир, Джордж Гренвил, Галифакс и остальные. Затем приехал архиепископ Кентерберийский. Возбуждение нарастало с каждым часом.
Фрейлинам, собравшимся в приемной перед спальней королевы, не позволили заходить туда, к большому неудовольствию мадам фон Швелленбург. Даже министров не допускали; и только архиепископ Кентерберийский удостоился этой привилегии.
В другой части дворца томился в ожидании Георг. Он казался крайне взволнованным, ему ненавистна была мысль о боли, и он молил Бога, чтобы Шарлотта родила быстро и безболезненно. Георг благодарил Бога за то, что ему досталась плодовитая жена, и просил его, чтобы родившийся ребенок оказался мальчиком.
– Хотя, – поспешил добавить он, – пол ребенка не так уж важен. Пусть только Шарлотта благополучно решится от бремени и ребенок родится здоровым. Сейчас я не прошу ничего больше.
Как долго приходится ждать! Георг вспомнил то время, когда Ханна рожала ему детей. Тогда он не испытывал такого волнения, быть может только потому, что не знал, в какое точно время это случится?
Нет, надо заставить себя выбросить мысли о Ханне из головы. Она умерла. «Ханна мертва, мертва», – повторил он. Но зловредный голос, который то и дело возникал у него внутри, нашептывал ему: «А мертва ли она, Георг? Ты уверен в этом?»
– Ханна умерла, – вновь повторил он. – Дети находятся в хороших руках, а Ханна умерла… умерла.
«Ты слишком горячишься, Георг, – возражал ему голос. – А что, если она не умерла?..»
– Ханна мертва, – шептал он, стараясь убедить себя в этом.
Георг так и не смог избавиться от нарастающего напряжения. Он не ложился спать, и ранним утром одна из фрейлин сообщила ему, что схватки у королевы участились.
– Это может случиться в любой момент, сир.
В любой момент. Он посмотрел на свои часы. Он должен думать о Шарлотте. Сейчас это самое важное. Он не должен думать ни о ком другом, кроме Шарлотты.
Он молил Бога, чтобы поскорее пришел лорд Кентелуп, поскольку этот почтенный джентльмен по долгу своей службы как вице-гофмейстер должен известить короля, когда ребенок родится. За это он получит щедрое вознаграждение: пятьсот фунтов за девочку и тысячу – за мальчика. Это все, что требовалось от вице-гофмейстера.
Поскорее бы все случилось.
Шарлотта совсем обессиленная лежала на постели. Долго ли еще, спрашивала она себя. Казалось, что все длится бесконечно.
– Который час? – прошептала она.
– Теперь уже недолго осталось ждать, – ответил успокаивающий голос, а кто-то другой тихо сказал ей, что уже почти семь часов.
Семь часов, а когда начались сильные схватки было три.
Шарлотта не кричала, так как понимала, что любой ценой она не смеет допустить этого. В прихожей к каждому звуку прислушиваются фрейлины, они ждут первого крика ребенка.
Она представила себе, как они перешептываются: мисс Чадлей, маркиза, мисс Паскаль, мисс Вернон и, конечно, мадам фон Швелленбург вместе с бедняжкой Хаггердон.
О, нет, они не должны услышать ее криков. Когда рождается член королевской семьи, должна быть только радость. Никто не должен помнить о страданиях. Вот уже скоро родится мой ребенок, уговаривала она себя. И она собрала все свое мужество, чтобы перенести мучительную боль.
Наконец раздался первый крик ребенка, за которым последовали всеобщая суета и возбуждение.
– Ребенок родился! Девочка или мальчик?
Кто-то сказал, что девочка, и лорд Хантингтон, не дождавшись лорда Кентелупа, обязанного принести королю эту весть, помчался в покои короля сообщить ему, что он отец очаровательной девочки.
– А как королева? – спросил король со слезами на глазах.
– Я этого еще не узнал, – ответил ему Хантингтон.
– Меня мало волнует пол ребенка, лишь бы королева была вне опасности, – сказал Георг.
Больше он не мог ждать и поспешил в покои королевы, где акушер Шарлотты мистер Хантер (она настояла на том, чтобы роды у нее принимал он вместо обычной повитухи) приветствовал короля новостью о том, что он стал отцом сильного, крупного и прелестного мальчика.
– Мальчика?!. Но мне сказали, что родилась девочка.
– Ваше Величество, можете убедиться в этом сами. Вряд ли могут быть сомнения относительно пола ребенка.
И вот он увидел его, пронзительно кричащего, здорового мальчугана. Король, не стыдясь никого, разрыдался; расплакались от радости и все находившиеся в комнате; затем Георг подошел к кровати, с которой ему улыбалась Шарлотта.
– У нас сын, – сказала она. А он преклонил перед ней колени, взял ее руку и поцеловал.