— На ночь вы останетесь здесь, — сообщил янычар. Его голос показался неестественно громким и зловеще отразился от каменных стен. — Завтра вас отведут к бею, там объясните, кто вы, и он назначит выкуп.
— Я понял, — спокойно сказал герцог, — и я должен поблагодарить вас, мсье, за вашу доброту. Я прекрасно понимаю, что наше путешествие сюда могло быть гораздо неприятнее.
— Надеюсь, ваш выкуп пройдет быстро, милорд, — вежливо ответил янычар, повернулся и вышел.
Тюремщик захлопнул за ним дверь камеры, и они услышали, как ключ повернулся в замке.
Фонарь в камере давал достаточно света, чтобы разглядеть широкую деревянную скамью у одной стены — единственную мебель в этой темнице.
Окон не было, и Катерина подумала, что свеча в фонаре не будет гореть долго.
Она села на край скамьи, ее голубые глаза на бледном лице были большими и испуганными. Герцог подошел к двери и посмотрел в решетчатое окошко.
Он стояп там, пока не раздались шаги возвращающегося тюремщика.
Катерина даже спышапа, как звенят ключи у того на поясе.
— Ты говоришь по-французски? — спросил герцог.
— О чем ты хочешь говорить? — ворчливо спросил тюремщик на том же языке.
— Деньги — всегда интересная тема, — ответил герцог.
— Тебе оставили деньги?
— Я могу заплатить за все, что ты сделаешь для меня, — сказал герцог. — Можешь привести сюда одного из отцов-редемптионистов, которые, я слышал, помогают узникам?
— Что ты мне дашь, если я приведу его прямо сейчас? — спросил тюремщик.
— Бриллиант, — ответил герцог.
— Правда?
— Правда.
— Тогда я пошел за отцом. Но если ты обманешь меня, пожалеешь.
— Ты получишь свою плату, — сказал герцог.
Он прислушивался до тех пор, пока не убедился, что тюремщик поднялся по лестнице, потом повернулся к Катерине.
— Дайте мне вашу брошь. Девушка вытащила из-за корсажа брошь. Она была теплая оттого, что так долго лежала на ее груди. Герцог осмотрел брошь.
— Наверно, будет легче вынуть камень из браслета. Я смогу поддеть его булавкой от броши.
Катерина подала ему браслет.
— Кто такие отцы-редемптионисты? — спросила она.
— Они принадлежат к католическому ордену, основанному в средние века для организации выкупов, — ответил герцог. — Они единственные люди здесь, которым мы можем доверять.
— И они… помогут… нам?
— Уверен, помогут.
С некоторым трудом герцог извлек из браслета один из бриллиантиков поменьше. Затем вернул браслет и брошь Катерине.
— Дадите мне список? — спросил он. — Хорошо, что я не положил его в карман сюртука.
Передавая герцогу листок, Катерина посмотрела на его тонкую льняную рубашку.
— Вы же замерзнете, — обеспокоенно сказала девушка.
— Думаю, холод будет наименьшей из наших бед, — сухо заметил герцог.
Катерина только-только успела сунуть драгоценности в корсаж, как послышались голоса и шаги. Дверь отперли, и высокий мужчина в монашеской рясе вошел в камеру.
— Я привел отца, — многозначительно сказал тюремщик герцогу.
Герцог положил ему на ладонь бриллиантик. Тюремщик посмотрел на камень, и его глаза жадно заблестели.
— Вы отец-редемптионист? — спросил герцог по-французски.
— Да, — ответил священник на том же языке.
— Очень любезно с вашей стороны прийти сюда по моей просьбе, отец, — сказал герцог. — Я слышал, вы можете помочь нам.
— Помогать узникам неверных — главная задача отцов-редемптионистов, ими на себя возложенная, — ответил священник.
— Английский консул сейчас в Тунисе? — спросил герцог.
— Он здесь, но он в тюрьме.
— В тюрьме?!
— Консулов теперь заставляют заползать в присутствии бея под деревянный барьер! — воскликнул отец-редемптионист. — Английский консул возмутился и его бросили в темницу, пока не извинится.
— Не могу поверить! — воскликнул герцог.
— Я помогу вам, если сумею, — спокойно сказал священник.
— Я герцог Мелфорд, — представился ему герцог. — Я очень богат и хочу организовать выкуп для себя и для моей жены, а также для всей моей команды. Вот список их имен и занятий.
— Благоразумно ли объявлять, что вы богаты? — спросил отец-редемптионист. — Это намного увеличит цену вашего выкупа.
— Это меня не беспокоит, — ответил герцог, — лишь бы выбраться отсюда. Скажите, отец, сможет ли кто-нибудь из вашей общины немедленно, как только выкуп будет установлен, отправился за деньгами на Мальту или в Англию?
— Мальта намного ближе, — удивленно сказал отец-редемптионист. — Вы можете получить деньги оттуда?
— Глава ордена — мой личный друг, — ответил герцог. — Он знает, что все деньги, которые он потратит от моего имени, будут возвращены ему.
— Тогда с вашим выкупом не должно быть трудностей, — сказал отец-редемптионист. — Я только надеюсь, что это будет столь же легко в случае вашей жены.
— Что вы имеете в виду? — резко спросил герцог после минутного молчания.
— Не хочу вас пугать, но бей Хамуда с большой неохотой позволяет молодым и хорошеньким женщинам покидать Тунис, — медленно проговорил священник.
— Не понимаю! — воскликнул герцог. — Я слышал, что мусульмане считают женщин священными, и любой мужчина, посягнувший на женщину, будет наказан.
— Это верно для большинства мусульман, — согласился отец-редемптионист, — но бей — сам себе закон, и он не истинный мусульманин.
—Вы хотите сказать, что он может забрать мою жену себе? — спросил герцог, и Катерина услышала в его голосе ужас.
— Давайте надеяться, что поскольку мадам — замужняя женщина, и поскольку вы готовы заплатить за нее большой выкуп, то он не заинтересуется ею, — сказал священник. — Но девственницы — это совсем другое дело.
Наступила тишина.
— Расскажите, что происходит с девственницами, — попросил наконец герцог.
— Как вы, я думаю, знаете, милорд, — начал отец-редемптионист, — утром ваших людей отведут на невольничий рынок, где их продадут тому, кто предложит самую высокую цену. Дороже всего ценятся искусные ремесленники и молодые женщины.
Он помолчал.
— Огромная цена полагается за выкуп аристократа, такого, как вы, мальтийского рыцаря или очень красивой женщины. Когда торги по каждой жертве заканчиваются, бей решает, возьмет он пленника себе или позволит давшему наивысшую цену владеть им — или ею.
Священник посмотрел на Катерину и отвел взгляд.