Он поймал себя на том, что все чаще думает о себе только как о волхве. Когда изгнали из Леса, в первые дни все мысли были как выжить, уцелеть, но окреп и оброс мускулами быстро, сумел перевести дух, при столкновении с киммерами обнаружил в себе магию, а после Гольша спешно учился управлять этой огромной мощью…
Мрак завозился, распихивая друзей и устраиваясь удобнее, сказал предостерегающе:
— Олег, что-то ворона поглядывает на мои ноги. Кинь ей в пасть что-нибудь.
— Что?
— Возле тебя ломти мяса. Когда кончатся, бросишь Лиску.
Лиска наградила оборотня негодующим взглядом. Олег ответил рассудительно:
— Птицы на лету не жрут. Ласточки да стрижи — да, а крупные — никогда.
— Мелкие и гадят на лету, — буркнул Мрак. — А эта, если… убьет внизу. Может, почесать где? Ежели вздумает почесаться сама? Тебе хорошо, только штаны потеряешь, а крылья у тебя хоть из бычьего пузыря… а вот благородные волки летать не пробовали.
— Вряд ли чешется на лету, — сказал Олег без уверенности. — Хотя, конечно, под нашими задницами должно уже свербить. Да и вши переползли, тут теплее.
Лиска пискнула, приподнялась, пыталась лететь, стоя на полусогнутых. Ветер трепал ее короткую юбочку, загорелая кожа пошла пупырышками, словно на лапах худого гуся. Олег, не глядя, подгреб ее ближе. Его рука была толстой и туго перевитой жилами.
Внезапно воздух стал влажным, сырость проникала под одежду. Таргитай раскрыл глаза, вытаращил как лягушка. Вокруг было белым-бело, словно плыли в молоке. По влажному воздуху шлепали намокшие крылья, концы перьев терялись в странном тумане.
Птаха пошла по кривой вниз. Через просвет выступила залитая солнцем песчаная равнина. Над головой клубился белый поток облака. Мрак завозился, сказал сварливо:
— Олег, пусть лучше прет поверху. Сам говорил, что так быстрее!
Таргитай распахнул рот:
— Над облаками? Разве так можно?
— Мы на Змее летели, — напомнил Мрак. — Ты, правда, спал. Сколько в тебя сна влазит? Ты не пробовал в барсука перекидываться? Или в хомяка?
Таргитай ответить не успел, Олег тревожно вскрикнул:
— Там еще одна идет наперерез!.. Здоровая, как сарай у бабки Боромирихи.
Наперерез летела крупная птица. Уже видны были мощные когтистые лапы, прижатые к пузу, странно блестящему, будто покрытому крупными перламутровыми пластинками. Птица неотрывно смотрела в их сторону, уже видны были красные горящие глаза. Клюв чуть приоткрылся, блеснули редкие острые зубы.
— Никак подраться хочет, — сказал Мрак с беспокойством.
Лиска, не отрываясь от Олега, на ощупь хлопала ладонью, отыскивала лук и стрелы. Губы ее шевелились, но ветер срывал слова, уносил. Птица шла наперерез.
— Ежели самец, то будет драться, — сказал Мрак рассудительно. — Ежели самка, то драться, видать, не станут. Олег, это петух или курочка?
— Пусть Таргитай проверит, — огрызнулся Олег. — Он у нас знаток по бабам.
— В перьях? — удивился Таргитай. — Как я проверю?
— Полезь, загляни ей под хвост, — предложил Мрак.
— Ну да!.. А вдруг она…
— Не станет, не станет. Лезь!
Таргитай опасливо смерил взглядом расстояние до хвоста, поежился:
— Пусть Олег. Он заглянет, не слезая с шеи. Он и не то может!
Мрак взял свой гигантский лук, пригнулся, выдерживая напор ветра, сказал неожиданно рассудительно:
— Начнут играться, нас вовсе стряхнут к такой маме. Я видел, какие штуки выкидывают воробьи…
Олег резко повернул летающего зверя, другая птица пронеслась на расстоянии вытянутой руки. Отвратительный запах забил дыхание. Мрак придержал стрелу, не успев выстрелить, что оказалось кстати: Олег начал поднимать Рух кругами, другая птица кинулась следом. Мрак тщательно прицелился — ветра уже не было, — звонко щелкнула тетива.
Раздался вопль ярости. Металлическое острие скользнуло по голове, содрав полоску кожи. Капли крови сдуло. Мрак тут же выпустил еще две стрелы. Олег держал Рух в неподвижности, она парила, растопырив крылья. Третья стрела ударила острием в глаз, на миг вздулся огромный пузырь, лопнул, а из впадины, где поместился бы кулак Мрака, брызнули крупные капли. Птица каркнула так страшно, что даже Мрака прижало к жестким перьям. Рядом шумно дрожала Лиска, цокотала как белка зубками.
Птица круто ушла вниз, а их птаха Рух победно, так показалось Мраку, сделала широкий круг, потом суматошно заляпала по-куриному крыльями, набрала скорость и понеслась дальше на север.
— Нам бы спасибо сказала, — пробурчал Мрак. Он вытер красное лицо, где встречный ветер мгновенно высушил пот. — Ишь, какую дуру отогнали!
— А если это был ее парень? — спросил Таргитай невинно.
Лиска все возилась, прижималась к широкой спине волхва, умащивалась. Таргитай посочувствовал:
— Потерпи. Уже скоро. А ежели поблевать, то предупреди — отсяду.
Лиска была зеленая, часто подпрыгивала, словно внутри скакал заяц. Таргитай на всякий случай все же отполз, цепляясь за жесткие перья. Олег сидел на загривке Рух, сгорбленный, сам похожий на озябшую ворону. Мрак лежал, вцепившись обеими руками. Он тоже был зеленым как Лиска, часто закрывал глаза, а когда взгляд упирался в спину Олега, на суровом лице оборотня проступало изумление. Волхв сидит, свесив ноги в бездну, видит проплывающие далеко внизу крохотные дома и кустики деревьев, и еще ни разу не сменил штаны!
Таргитай наконец взмолился:
— Олег, нельзя ли твою дрофу посадить? У кустика?
— Можно, — ответил Олег, не поворачивая головы. — Но тогда от кустика придется пешком. А в чем дело? Приспичило?
— Я терплю, но Лиска меня беспокоит. Она уже как надутый бычий пузырь. А мне уже отсаживаться некуда!
Олег смолчал. Лиска ощутила его незримое тепло, словно заботливо укутывал в толстую шкуру. Как на зло птица провалилась в воздушной рытвине, и желудок Лиски прыгнул в горло. Она изо всех сил сцепила зубы, борясь с тошнотой. Олег что-то пробормотал, птица наклонила крылья, земля начала по ровной кривой приближаться. Мрак приподнял голову, взглянул и снова прижался щекой к перьям. Глаза были плотно зажмурены.
Таргитай с восторгом глазел по сторонам, толкал в бок то Лиску, то Мрака.
— А вот стадо!.. А вон дуб — каким махоньким кажется!.. Гляди-гляди, это речка аль червяк ползет?
— Сам ты дуб, — проговорил Мрак сквозь зубы. Глаз он не открывал. — Да еще и зеленый!.. И червяк прибитый…