Его палец был на спусковом крючке.
— О Боже, что мне делать? — шептала она. — Помоги… мне! Пожалуйста… Господи… помоги.. мне!
Молясь, она подняла руки и прижала их к ангелу.
Она думала, что он прочно прикреплен к каменному подножию.
Но вот, крепче упершись в него, она вдруг ощутила, как статуя чуть-чуть сдвинулась.
Тогда она выше подняла руки и толкнула ее с силой, на какую только была способна.
Ангел подвинулся, покачнулся и вдруг опрокинулся, свалившись на каменный пол с оглушительным грохотом.
Грохот повторился громогласным эхом внутри часовни.
Джослин непроизвольно обернулся, застигнутый врасплох этим крушением.
Подобная оказия и нужна была герцогу.
Левой рукой он схватился за револьвер и рванул его вверх.
Одновременно, вложив в правый кулак всю мощь своего атлетического тела, он нанес Джослину удар в подбородок.
Этот сокрушительный удар вызвал бы восхищение профессионального боксера.
Кузен пошатнулся и рухнул на спину.
Падая, он нажал на курок, и пуля достигла потолка.
Звук выстрела добавился к грохоту упавшего ангела.
За ними последовал пронзительный визг Фионы.
Джослин стукнулся головой о каменный пол и теперь лежал не шевелясь.
Герцог наклонился и поднял револьвер, валявшийся недалеко от кузена.
Когда он выпрямился, священник съежился у алтаря, повторяя дрожащим голосом:
— Он заставил меня сделать это! Он заставил меня сделать это!
Герцог бросил на него презрительный взгляд и повернулся к Фионе.
В это время в часовню вбежали ночной сторож и дежурный лакей из холла.
Они проскочили мимо Лавелы, не заметив ее.
Она тихо скользнула в тень внутри часовни.
Ночной сторож первым подбежал к герцогу.
— С вами все в порядке, ваша светлость?
Мы слышали выстрел.
Он взглянул на револьвер в руке господина.
— Все в порядке, — обронил Шелдон Мур.
Когда к ним приблизился лакей, дежуривший в холле, герцог спросил его:
— Как этот священник попал сюда?
— Он приехал в почтовой карете, ваша светлость. Она ждет его снаружи.
— Тогда отведите его туда, — велел герцог, — и доставьте в тот же экипаж мистера Джослина!
Лакей и сторож были явно удивлены.
Однако, повинуясь, они подошли к лежавшему без чувств Джослину.
Подняли его за плечи и за ноги.
Герцог наблюдал, как они двинулись по проходу.
Жестом он приказал священнику следовать за ними.
Тот с завидной резвостью прошмыгнул мимо герцога, словно боялся, что и его ударят.
В ту минуту, когда он поспешно удирал по проходу, герцог сказал Фионе:
— Поскольку вы женщина, а сейчас позднее время, я не настаиваю, чтобы вы уезжали с ними. Но с наступлением утра вы покинете этот дом!
Она подвинулась к нему.
— Как ты можешь так поступать со мной, Шелдон? — умоляла она. — Я люблю тебя! Я всегда хотела быть твоей женой!
— Напротив — я проявляю милосердие, не заставляя вас ехать с вашим любовником, — сказал как отрубил он, — и я надеюсь никогда не видеть вас вновь!
Фиона, пораженная, смотрела на него.
Но затем она осмыслила то, что он сказал, и то, что он знал о ней и Джослине.
Ее веки дрогнули.
Поняв, что это крах всех ее планов и намерений, она вышла с высоко поднятой головой.
Лишь после того, как она исчезла из виду, герцог тихо позвал:
— Лавела!
Он глядел в затемненный угол часовни, где она скрывалась.
Все еще переполненная страхом, она выбежала к нему.
Не в силах сдерживать свое волнение, она прерывисто твердила:
— Я молилась… я молилась… в отчаянии, как можно… помочь вам!
— Вы спасли меня, — тихо молвил герцог. — Как выразить словами мою благодарность?
Он тяжело вздохнул.
— Мне даже не верится, что все это было в действительности и что вы оказались здесь в нужный момент.
— Я… спустилась… по лестнице… в часовню, потому что я… хотела… вознести благодарственную молитву… за… удивительный вечер, — запинаясь, рассказывала Лавела, — но я думаю… Бог, должно быть, послал меня… на помощь вам.
— Я уверен в этом, — ответил герцог.
Он положил револьвер, который все еще сжимал в руке, на скамью.
— Я думаю, мы должны вознести нашу благодарственную молитву вместе, — произнес он.
Девушка улыбнулась ему и стала от этого еще более походить на ангела.
Она опустилась на колени у подножия алтаря.
Герцог присоединился к ней, и они оба закрыли глаза.
Закончив самую усердную молитву из когда-либо произнесенных им за всю жизнь, герцог встал и, протянув руку Лавеле, помог ей подняться.
— Вы спасли меня! — повторил он, как будто все еще никак не мог поверить в реальность происшедшего.
— Вы не… думаете, что он… попытается вновь… напасть на вас? — прошептала она.
— Я думаю, попытается, — подтвердил герцог, — и мне остается лишь надеяться, что вам, моему ангелу-хранителю, удастся каким-то образом защитить меня.
— Я буду… стараться… вы знаете, что я буду… стараться, — пролепетала Лавела, — но… я напугана.
Она была столь прелестна, когда смотрела на него снизу вверх с беспокойством в глазах, что герцог произнес:
— Я поблагодарил Бога, но, думаю, Лавела, я должен поблагодарить и вас!
Он осторожно взял ее за плечи и, наклонив голову, поцеловал.
Он поцеловал ее очень нежно — ведь в ту минуту он не думал о ней как о привлекательной женщине.
Она была ангелом, спасшим его от страшной и унизительной будущности.
Но когда он ощутил сладость ее мягких губ, его поцелуй стал горячим и страстным.
И в то же время в нем сохранялось почтительное благоговение перед Лавелой.
Девушка почувствовала, будто перед ней внезапно открылись Небесные Врата и она вознеслась в их пределы.
Ее еще никто не целовал, и это прикосновение губ изумило и поразило ее.
Ей казалось невероятно прекрасным, что столь великолепный и добрейший человек целует ее.
Затем она испытала странное ощущение, которого ранее не знала.