Но бык умолк. Если, конечно, вообще говорил. «И что ты намерен предпринять теперь, Норми?» — этот голос был знаком. Голос горячо любимого папаши. Приятный, как заноза в заднице, но ничего, терпеть можно. И не пугающий. Другой же голос внушал страх. Даже если он рождался в его собственной глотке, все равно внушал страх.
— Найти ее, — прошептал он. — Я собираюсь найти ее и показать ей хэнки-пэнки. Во всяком случае, свою версию.
«Да, но каким образом? Как ты собираешься разыскать ее?»
Первое, что пришло ему в голову, — это их бордель на Дарэм-авеню. Наверняка в какой-нибудь папке он обнаружит новый адрес Роуз, в этом Норман не сомневался. Но вряд ли у него что-нибудь получится. Дом представляет собой современную крепость. Чтобы проникнуть в него, требуется карточка электронного ключа — по-видимому, очень похожая на его украденную банковскую карточку — и, возможно, нужно знать набор цифр для выключения сигнала тревоги.
И как поступить с людьми, которые там могут оказаться? Конечно, он может перестрелять всех, кто попадется под руку, если дело дойдет до этого, или прикончить тех, кто сунется, и распугать остальных. Служебный револьвер лежит в сейфе гостиничного номера — одно из преимуществ автобусных поездок — однако стрельба, как правило, самое глупое из всех возможных решений. А вдруг ее адрес хранится в памяти компьютера? Скорее всего, так оно и есть, сейчас все пользуются этими игрушками. Скорее всего, пока он будет возиться со шлюхами, требуя сообщить ему пароль и название файла, прибудет полиция и превратит его задницу в решето.
Затем на него снизошло прозрение — в памяти всплыл другой голос, слабый и неотчетливый, как расплывающийся в сигаретном дыму силуэт: «…жалко пропустить концерт, но если мне понадобится эта машина, я не смогу…»
Кому принадлежит этот голос, и чего не сможет его обладатель?
Ответ пришел сам собой через мгновение. Голос принадлежал блондинке. Блондинке с большими глазами и маленькой соблазнительной попкой. Блондинке, которую зовут Пэм. Пэм работает в «Уайтстоуне», Пэм может знать, где находится его бродячая Роуз, Пэм чего-то не может. Чего же она не может? Впрочем, если призадуматься, если напялить на макушку шляпу охотника и заставить чуть-чуть потрудиться мозг блестящего детектива, ответ, в общем-то, не так уж и сложен, правда? Она вынуждена пропустить концерт, а из-за чего? Из-за того, что не сможет уйти с работы. А поскольку концерт, который она пропускает, состоится сегодня вечером, то вполне вероятно, что он застанет ее в отеле. И даже если ее нет, то скоро она должна появиться. А если она знает, то уж он-то заставит ее рассказать. Панки-роки с крашеными волосами не сказала, но только потому, что у него не хватило времени, чтобы выколотить из нее нужные сведения. В этот раз, однако, в его распоряжении будет все время мира. Уж он-то об этом позаботится.
2
Напарник лейтенанта Хейла Джон Густафсон доставил Рози и Герт Киншоу в третий полицейский участок на Лейкшор. Билл следовал за ними на своем мотоцикле. Рози то и дело поворачивала голову, проверяя, не отстал ли он. Герт обратила внимание на ее поведение, но оставила без комментариев.
Хейл представил Густафсона как «свою лучшую половину», но в действительности Хейл являлся, как выразился бы Норман, альфа-псом; Рози догадалась с первой же секунды, когда увидела их вместе. Она поняла распределение ролей в паре по тому, как Густафсон смотрел на Хейла, как проводил взглядом, когда тот занимал место на пассажирском сиденье неприметного «каприса». Подобную картину ей тысячу раз доводилось наблюдать раньше в собственном доме.
Они проехали мимо часов над входом в банк — тех же самых, на которые незадолго до них смотрел Норман, — и Рози, вытянув шею, увидела цифры: 4:09. День растянулся, как жевательная резинка.
Она оглянулась через плечо, опасаясь, что Билл отстал или затерялся, в глубине души уверенная, что именно так и должно случиться. Но он по-прежнему следовал за ними. Билл улыбнулся ей, поднял руку и приветственно помахал. Она помахала в ответ.
— По-моему, довольно милый молодой человек, — заметила Герт.
— Да, — согласилась Рози, однако ей не хотелось продолжать разговор о Билле, особенно в присутствии двух полицейских, прислушивающихся с передних сидений к каждому сказанному ими слову. — Тебе следовало остаться в больнице. Пусть бы они посмотрели внимательно, не повредил ли он тебе что-нибудь своим дурацким электрошокером.
— Черт возьми, для меня это даже полезно, — усмехнулась Герт. Поверх разорвавшегося сарафана на ней был накинут больничный халат в синюю и белую полоску. Я впервые чувствовала себя по-настоящему проснувшейся с тех пор, как потеряла девственность в лагере юных баптистов в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году.
Рози попыталась изобразить ответную улыбку, но лишь жалобно скривилась.
— Надо полагать, пикник на этом закончился? — спросила она.
Герт бросила на нее недоуменный взгляд.
— Что ты имеешь в виду?
Рози посмотрела на свои руки и не без удивления увидела, что они сжаты в кулаки.
— Я имею в виду Нормана. Скунса на пикнике. Одного большого вонючего б… скунса.
Она услышала слетевшее с собственных уст слово и не поверила своим ушам: как она решилась произнести его, особенно на заднем сидении полицейской машины, в которой два детектива. Еще сильнее Рози удивилась, когда сжатая в кулак левая рука вдруг размахнулась и треснула по панели левой дверцы чуть выше открывающей окно ручки.
Сидевший за рулем Густафсон заметно подпрыгнул. Хейл оглянулся, повернув к ней бесстрастное лицо, затем снова посмотрел вперед. Кажется, он что-то негромко сказал своему напарнику. Рози не расслышала; впрочем, ей было плевать.
Герт взяла ее за мелко подрагивающую, сжатую в кулак руку и принялась усердствовать над ней, как массажист над сведенной судорогой мышцей.
— Все в порядке, Рози, — успокаивала она рокочущим, как двигатель грузовика на холостом ходу, голосом.
— Да нет же! — закричала Рози. — Какой там черт в порядке, как ты можешь говорить? — В глазах защипало от слез, однако ей и на это было наплевать. Впервые за взрослую жизнь она плакала не от унижения, стыда или страха, а от злости. — Ну какого дьявола ему надо? Почему он не хочет оставить меня в покое? Он избивает Синтию, он портит пикник… б… Норман! — Она снова хотела было ударить по дверце, но Герт сжала ее кулак стальной хваткой. — Б… скунс Норман!
Герт согласно кивала головой:
— Все верно, б… скунс Норман.
— Он как… родимое пятно! Чем сильнее его трешь, чтобы избавиться от него, тем заметнее оно становится! Проклятый Норман! Долбаный, вонючий, сумасшедший Норман! Я ненавижу его! Я ненавижу его!