Создатель, к неудовольствию девушки, поймал ее ищущий взгляд и несколько удивленно заметил:
— Странный выбор.
— Я пойду… веселиться, — пробормотала девушка и двинулась в ту сторону, куда ушел Наркисс.
«Он меня избегает?» — эта мысль ее повеселила. А следующую мысль спугнул Вильям, поймавший девушку за локоть.
Их взгляды встретились, на миг ей показалось, что он пришел в смятение, но потом красивое бледное лицо превратилось в спокойную маску дружественного участия.
— Все в порядке?
— Да-да, — рассеянно покивала она, следя за передвижениями черной фигуры в капюшоне по залу.
Вильям тоже посмотрел на Наркисса и со смешком обронил:
— Куда это, интересно, он так помчался?!
Катя нетерпеливо передернула плечами и, пообещав: «Увидимся еще», вновь двинулась за своей целью.
В диковинном танце они двигались по залу, пока не встретились лицом к лицу, вернее, лицом к капюшону близ трона Цимаон Ницхи.
И Катя, недолго думая, спросила то, что спрашивали весь вечер у нее: «Веселитесь?
— Похоже на то? — донесся хрипловатый голос.
Девушка деланно засмеялась, тем временем лихорадочно придумывая тему для разговора.
Но старейшина опередил ее, довольно грубо приказав:
— Не ходи за мной.
— Я… — начала она, но он оборвал:
— Неинтересно!
Катя скрипнула зубами и, видя, что тот поворачивается к ней спиной, обратилась к наблюдавшему за ними Создателю:
— Почему он все время в капюшоне? Хочу видеть его лицо!
Капюшон резко повернулся к ней, а губы Цимаон Ницхи дрогнули в усмешке и тот предложил:
— Потанцуй с Вильямом. А Наркисс, так и быть, после удовлетворит твое любопытство.
Девушка заметила, как дрогнули плечи под черным одеянием. Но ее нестерпимое желание взглянуть уже ничто не могло удержать. Она протянула руку, чтобы содрать капюшон, но Наркисс оказался быстрее, он перехватил ее запястье. Затем отступил на два шага и медленно стащил капюшон.
В установившийся тишине Катя услышала слабый вскрик, не сразу сообразив, что сорвался он с ее губ.
Перед ней стоял отвратительнейший старик, какого только приходилось видеть. Белое как мел лицо было сплошь в ямках, на дне которых желтели гнойные язвочки. Губы покрывала толстая бело-желтая потрескавшаяся корка. Тонкие седые волосы до плеч прикрывали уши с рваными мочками. Веки нависли над глазными впадинами, и там — в желто-серой глубине, точно два драгоценных камня, сверкали зелено-голубые глаза.
Похоже, единственное, что осталось от былой красоты.
Катя смотрела долго-долго, а потом прошептала:
— Но можно ведь привыкнуть.
От взгляда прекрасных глаз ей стало душно, девушка обмахнулась рукой.
«Лучше бы молчала в тряпку», — думала она, не зная, как тут возможно исправить ситуацию.
За нее все решил Создатель, бросивший:
— Убирайся, все веселье испортил.
Наркисс, не говоря ни слова, прошел по коридору, созданному расступившимися гостями, и скрылся за дверьми.
Цимаон Ницхи взмахнул рукой, музыканты заиграли веселый мотивчик, но девушка его не слушала. Она побродила по залу, прислушиваясь к голосам. Поскольку понять, о чем говорят гости, не могла, вскоре ей надоело. И улучив момент, когда, как ей показалось, за ней никто не наблюдал, она вышла из зала, спустилась по лестнице на первый этаж и покинула дом.
Девушка недолго постояла на аккуратном небольшом крылечке, любуясь улицей, освещенной рыбами в круглых аквариумах на хрустальных столбах. В черном небе висела полная золотистая луна, окруженная россыпью крупных звезд.
На улице никого не было. Кроме ярких окон на третьем этаже одного дома, казалось, весь город уснул.
Катя двинулась в сторону дворца. Ей хотелось вернуться в свою комнату и побыть одной или с Йоро. Но когда уже была у цели, передумала и устремилась к скверику за дворцом. К ее разочарованию, Наркисса там не было. Она села на одинокую скамейку и, откинувшись на спинку, уставилась в искусственное небо. Если бы не знала, что находится глубоко-глубоко под землей, ни за что бы не отличила от настоящего.
Так девушка сидела, рассматривая звезды и луну, пока в теплый воздух тонкой струйкой не проник ледяной аромат. Катя встрепенулась, вскочила и завертелась на месте.
— Ты здесь? — дрожащим голосом спросила она.
Налетевший холодный ветерок разметал ее волосы. Сердце от счастья легонько сжалось. Она опустилась на скамейку, шепнув:
— Скажи мне, пожалуйста, что-нибудь!
Ветер подул сильнее и красный песок перед скамейкой закружился вьюнком. А потом стал превращаться в рисунок. Когда тот был завершен, девушка увидела сидящую на берегу моря пару, а позади них пещеру, поросшую сверху маками.
Горло сжалось, мешая пролиться словам. Ей показалось, что чувство, которое она испытывает, сейчас разорвет ее изнутри.
— Я люблю тебя, — с трудом промолвила она.
Вновь подул ветер, картина у ее ног разлетелась на песчинки и вновь собралась, но уже в надпись: «Оставь для меня приоткрытой свою дверь…»
Катя не успела ответить, ветер разметал послание, а в следующую секунду она услышала хрипловатый голос:
— Здесь был Лайонел?
Девушка впилась взглядом в стоящего возле фонтана Наркисса и, к своему полнейшему изумлению, абсолютно спокойно ответила:
— Я бы, наверно, заметила.
Старейшина приподнял указательный палец кверху, точно предлагая прислушаться.
— Его запах…
— Его одеколон, — кивнула девушка, — он был в моей сумке, когда Цимаон Ницхи забрал меня с острова. — И обвиняющее прибавила: — Я скучаю!
Наркисс ничего на это не сказал, поэтому она затруднялась определить, поверил тот или нет. Однако оброненная им фраза: «Ну тогда, видимо, спокойной ночи» заставила ее напрячься.
«Не поверил», — пришла к выводу Катя. И глядя вслед удаляющемуся силуэту, была уверена, старейшина направлялся к Создателю все ему доложить. Рассчитывать на то, что Наркисс станет покрывать ее, особенно после того как она опозорила его на приеме, не приходилось. То, что минутой ранее заставило ее сердце буквально закружиться от счастья, теперь заставило его сжаться от страха.
Катя решительно поднялась и заспешила во дворец.
«Он не придет, не придет, — твердила она себе, — он улетел, потому что заметил Наркисса раньше. Он не рискнет…»
В комнате девушка обнаружила Йоро с Кирой, сидевших на полу, возле тумбы со светильником. Мальчик с девочкой разговаривали, но когда дверь открылась, замолкли. Обижаться на это Кате было некогда, она сказала: «Сегодня поспите у Вильяма, и ты Олило», и без других объяснений выпроводила всех.