В конце 1648 года закончилась вторая гражданская война, то есть война между королем и парламентом, и 30 января 1649 года король Карл I был казнен. Это не начало и не конец бедствий, обрушившихся на Великобританию в XVII столетии. Начало положено то ли в 1629 году, когда Карл I распустил «непослушный» парламент, то ли в 1640 году, когда начались военные действия между армиями короля и парламента. Конец будет в 1689 году, когда парламент второй и последний раз распорядится престолом по своему усмотрению, — убедившись в низких личных качествах последнего из Стюартов, Якова II, парламент в 1688 году низложит его и передаст права на престол Великобритании голландскому штатгальтеру Вильгельму Оранскому, мужу дочери Якова II, Марии.
Интересно, что и в этом году в Московии произойдет очень важное событие: падет режим Софьи-правительницы, к власти придут Нарышкины, и окажется расчищен путь Петру I. 1689 год — официальный год вступления Петра I на престол.
Но в 1648–1649 годах произошли события невиданные, неслыханные — казнь законного монарха! Объявление Британии республикой! Попытка сделать парламент правящим органом! Завязался клубок проблем, в которых Великобритания станет барахтаться не одно десятилетие.
В Московии же в 1648 году созвали Земский собор для создания нового законодательства — Соборного уложения 1649 года (почему оно и называется «соборным»). Дело в том, что до этого тексты законов в Московии не печатали, и население их вполне могло и не знать. Зато законы превосходно знали приказные крючки и, уж конечно, пользовались своим знанием «безбожно». Ведь «кто владеет информацией, тот владеет ситуацией»; эта поговорка была действительна и триста, и четыреста лет назад.
На совещании царя с боярами и высшим духовенством было решено законы «написати и изложити, по его государеву указу, общим советом, чтобы Московского государства всяких чинов людем, от большего до меньшего чину, суд и расправа была во всяких делах всем ровна».
Осенью 1648 года выборные от всех областей государства собрались в Москву для «вершения» важного «государева и земского дела». Привезли наказы от избравших их обществ. На мой взгляд, очень важно, что не известно ни одного случая, когда бы такой наказ не был включен в текст Уложения. А было их до 60, этих новых статей или пунктов, внесенных «соборными людьми».
Уложение было подписано представителями высшего духовенства, начиная с патриарха, бояр и выбранных людей, — всего 315 подписей, «чтобы то Уложение впредь было прочно и недвижно». Текст Соборного уложения напечатали в количестве 2000 экземпляров и разослали по всему государству.
Таким образом, 1649 год оказывается некой вершиной в работе и парламента Великобритании, и Земских соборов Московии. Только вот характер вершины совсем различен, и как раз для Земского собора — это вершина законодательной деятельности. Британский парламент как-то больше рубит головы, в том числе и королевскую.
Я же говорю: стоит всерьез заняться историей, и разлетаются вдребезги стереотипы, сложившиеся под влиянием политической конъюнктуры.
Земские же соборы собирались регулярно до 1653 года.
Установился обычный порядок работы собора — обсуждение проблем, которые ставит царь, по «чинам» и по группам. «…И всяких чинов служилым и жилецким людям помыслить об том накрепко и государю царю… мысль свою объявити на письме, чтоб ему государю про то все было известно». Обсудив вопрос, группа подавала свою письменную «скаску» (от слова «сказывать»). Историки очень любят работать с такими «скасками», потому что по «скаскам» очень легко судить, что же волновало разные группы посадских, служилых, черносошных людей.
Очень часто звучит тезис об «ослаблении роли Земских соборов» при Алексее Михайловиче. Ну просто недужится марксистским историкам найти столь необходимый ими абсолютизм на Руси! А он все не находится, сволочь…
Причина же нерегулярных созывов соборов, скорее всего, в том, что в 1654–1667 годах все внимание и все силы общества были поглощены непрекращавшейся войной, но и тогда правительство несколько раз созывало «добрых и смышленых» представителей служилых слоев или торгово-промышленных слоев для обсуждения каких-то частных вопросов.
В условиях долгой жестокой войны созыв хоть какого-то собора свидетельствует не об «ослаблении принципа», а скорее о его неискоренимости. Власть настолько привыкла опираться на коллективное мнение народа при принятии любых решений, что даже во время войны стремится его узнать, а уже потом действовать!
И вот это желание знать мнение подданных, стремление опираться на мнение разных общественных групп есть очень яркий признак европейского типа развития.
Допустим, и возвышение нижегородского крестьянина, ставшего патриархом Никоном, и обогащение Строгановых, и карьера многих служилых и приказных людей — всему этому можно найти аналогию и в странах Востока. Везде или почти везде могли оценить интеллект, способности, деловую активность отдельного человека, могли стремиться привлечь его к принятию решений или получить от него оценку того, что делает власть или что она собирается сделать в дальнейшем.
Чем более развито восточное общество, чем юно динамичнее, тем важнее для власти привлекать к себе умных людей, в том числе и тех, которые вовсе не родились в верхах общества. В Африке или даже в Индии с ее кастовым строем для общества вовсе не так уж важно развитие. Там страшной несправедливостью считается, если младший обгонит в карьере старшего; как выразился один индусский чиновник, «способности — дело мнения. А старшинство — дело факта!» Еще большее осуждение вызывает, если «худородный» обгоняет «высокородного», занимая «неподобающее» ему место. Правительство Индии официально объявило все касты «равными перед законом», но в представлении абсолютного большинства людей касты все равно вовсе и не равны друг другу. И назначение на должность талантливого «неприкасаемого» в обход, может быть, и не столь одаренного, но брамина заставит подняться не одну бровь в современной демократической Индии.
Если общество более динамично, таланты людей гораздо более востребованы. Уже в средневековом Китае сложились совсем другие представления о справедливости: там считалось почти безнравственным, если талантливый человек не становился чиновником (служилым человеком, если угодно) и если его таланты не вознаграждались.
Но и в Китае никому даже в голову не приходило, что власть должна спрашивать мнения тех, на кого направлены ее действия. Обсудить новый закон… И еще раз его обсудить… Привлечь к обсуждению как можно больше интеллектуалов, а потом еще раз все осмыслить… Это еще оправданные, «правильные» действия по понятиям Китая: чем власть «умнее», чем больше «совершенномудрых» принимают участие во властных делах, тем лучше. Но при чем тут суждения тех, кто призван только исполнять, исполнять и еще раз исполнять?! Пусть учатся и сами входят во власть, тогда и будут рассуждать.
Даже принимая решение, которое впрямую касалось крестьянства или городских купцов (допустим, о ставках налогов или о натуральных повинностях), китайскому императорскому правительству и в голову не пришло бы спросить: а что они сами об этом всем думают?