У Аллы вырвался стон:
– Это просто кошмар какой-то! В голове не укладывается… И что же теперь будет?
– Будет следствие, – ровным тоном отвечал адвокат. – Собственно, оно уже вовсю идет. Установлен и задержан владелец квартиры на улице Перегонщикова, некто Георгий Клюев, задержан и третий соучастник, Ярослав Мукасей. Правда, те двое пока, в отличие от вашего сына, все отрицают. Но, думаю, это временно. Потом будет суд, приговор…
– Что грозит Максиму? – перебила его Алла.
– Немало, – вздохнул адвокат. – От десяти до пятнадцати лет. Тут, как минимум, две статьи: групповое изнасилование и доведение до самоубийства. Плюс еще, возможно, угрозы жизни и здоровью.
– Господи, господи!.. – Алла уронила голову на руки. – Неужели ничего нельзя сделать?
Адвокат пожал плечами:
– Ну, почему же ничего… Я приложу все усилия. Потерпевшая мертва, ее интересы представляют родственники – отсутствие ее показаний в суде может быть нам на руку. К сожалению, есть свидетель, видевший ночью эту компанию – сосед-собаковод, Аня рассказала о нем сестре. Ему предъявили подозреваемых, он опознал всех троих – на вашу беду, у этого человека оказалась отличная зрительная память. Ну, и другие улики, в частности следы крови ее группы в квартире…
– То есть спасти Макса не удастся?
– Как ни печально об этом вам говорить, но полностью – нет. Максимум, что получится, – немного скостить срок, выхлопотать колонию получше. Но не больше. Доказать, что он абсолютно невиновен, даже я при всем своем опыте не смогу.
– Скажите, а возможно… ммм, – Алла замешкалась, – в нашей ситуации действовать какими-нибудь альтернативными методами? Ну, следователя подкупить… Или воздействовать на него как-то…
– Попробуйте, – пожал плечами адвокат. – Но я сильно сомневаюсь, что подобное дело удастся развалить, оно достаточно серьезное. Опять же родственники погибшей девочки… Они настроены очень воинственно, просто так им рот не заткнешь. Так что остается надеяться лишь на то, что срок окажется не очень большим.
– Да какая разница, большой срок или маленький! – закричала вдруг Алла. – Я вообще не хочу, чтобы мой сын сидел в тюрьме! Неважно сколько, неважно в какой! Он вообще не должен сидеть! Вообще, понимаете?! Ради этого я на что угодно пойду!
У нее началась истерика, и Якову Марковичу пришлось похлопотать, чтобы привести ее в чувство. Впрочем, ему к таким вещам было не привыкать. Наконец где-то через четверть часа его клиентка немного успокоилась. Она больше не кричала, не давилась рыданиями, только, спрятав лицо в ладонях, качала головой и бормотала:
– Боже мой, боже мой…
– Единственное, чем я могу вас утешить, – сочувственно произнес адвокат, – это то, что вскоре вы сможете забрать сына домой.
– Как это? – встрепенулась Алла. – Он ведь арестован!
– Пока не арестован, а задержан, это несколько разные вещи. Обвинение еще не предъявлено, так что по закону его и его приятелей могут отпустить.
– Под залог? Сколько нужно денег?
– Алла Анатольевна, мы с вами не в Соединенных Штатах. В нашей стране отпускают под подписку о невыезде.
– И когда же? Когда его выпустят?
– Пока не знаю и даже не уверен, что это обязательно произойдет. Но я похлопочу.
– Спасибо! Спасибо вам! – Она открыла сумочку и протянула ему конверт: – Надеюсь, этого пока хватит…
Пошатываясь, Алла спустилась вниз и села в свою машину. В горле опять появился слезный ком, мешающий дышать. Она чувствовала себя ничтожной, будто в несколько часов превратилась в маленькое незаметное существо, которому надо сдвинуть с места огромную глыбу. Что теперь делать? В который уж раз она набрала номер Влада, чтобы снова услышать, что абонент недоступен. Знать бы его служебный телефон! Но он ей его не давал…
Вернувшись домой, она застала мужа в ужаснейшем состоянии. Нервно ходя взад-вперед, он мерил квартиру шагами. Верхняя губа яростно оттопырена, словно он хочет что-то сказать, глаза бешеные. Только сейчас Алла вспомнила, что забыла позвонить ему от адвоката.
– Ты у следователя был? – спросила она.
– Был! – со злобой ответил он.
– Ну и?.. – Алла замерла.
– Что «и»? Подонка мы вырастили, вот тебе и «и»! Ублюдок он, тварь последняя! – выругался Илья.
– Вот только не надо его во всем винить! – заступилась за сына Алла. – Мальчик попал под чужое влияние, ты же знаешь, он на такое не способен…
– Не способен? – заорал Илья. – А девушка отчего, по-твоему, умерла? Оттого, что он не способен? Ты представляешь, что сейчас ее родители переживают? Ты представляешь, какими словами они нас вспоминают? А если бы, наоборот, кто-то Максима до смерти довел, как бы ты заговорила?
– Не кричи на меня! – процедила сквозь зубы Алла.
Он остановился и облокотился спиной о стену. Несколько раз нервно тряхнул руками, а потом вцепился обеими пятернями в свою шевелюру.
– Надо съездить к ее матери. Денег предложить, что ли… Не знаю, как в глаза смотреть… – еле слышно пробормотал Илья.
– Еще чего не хватало! Ты лучше о нем подумай, как ему помочь! Ты дозвонился до Буковского?
– Что? А, нет, я не стал.
– То есть как это не стал? – Она даже задохнулась от возмущения. – Твой сын в тюрьме, а ты…
– В том, что он в тюрьме, виноват он сам, – тихо и весомо проговорил Илья. – И мы с тобой – ничуть не меньше. За то, что воспитали его таким.
– Да пошел ты, – устало выругалась Алла.
Илья ошарашенно уставился на нее. Еще ни разу в жизни он не слышал от своей жены таких слов, да еще в свой адрес. Он хотел что-то сказать, но передумал. Просто развернулся и вышел вон.
Максима выпустили на следующий день. Алла встретила его у ворот и поразилась, как ужасно он выглядит – похудевший, сгорбленный, с синяками под глазами. Будто постарел на десять лет.
– Сынок… – Отчаяние и жалость к сыну спровоцировали слезы, они хлынули потоком, и Алла никак не могла справиться с собой. – Как же ты так?.. Зачем же ты это сделал?
– Ты мне морали будешь читать? – холодно спросил он, садясь в машину. – Не утруждайся. Я их уже наслушался. Поехали лучше. Я жрать хочу, как сволочь. И душ принять.
Дорóгой Алла расспрашивала Максима об условиях содержания, он скупо отвечал. У матери несколько отлегло от сердца – все эти ужасы тюрьмы, которые она себе смутно представляла по кино, пока ее мальчика миновали. Максима не били, не унижали, не сажали в камеру к уголовникам.
– Мне и без этого хреново – хуже некуда, – сказал он.
Они решили не ехать сразу домой, где был Илья, а зарулить сначала в какое-нибудь кафе, пообедать и спокойно обо всем поговорить. Глядя, с какой жадностью Макс набросился на еду, Алла причитала: