…Последние особенно заинтересовали Василису: оказывается, эти наблюдатели будут незаметно следить за действиями ключников, когда Часовой Круг переместит всех ребят на место цветения легендарного Алого Цветка.
— А вот интересно, где это будет? — блестя глазами, произнесла Диана. — Все надеются, что Часовой Круг так и останется в Лазоре, и тогда с ключниками не будет проблем, мы все на виду будем… Алый Цветок расцветет, ключники загадают желание, Временной Разрыв увеличится вновь, и все будет отлично… Но я надеюсь, что мы переместимся — чем дальше, тем лучше. Например, на Осталу.
Василиса про себя согласилась с этим: переместиться на Осталу — самый лучший выход. Она призналась себе, что соскучилась по тренировкам, по ребятам из группы, особенно по Лешке. К сожалению, мобильник был разряжен — связь с другом так и не восстановилась.
Диана вздохнула, по-своему истолковав Василисино молчание.
— Ладно, уже поздно, мы устали за день… давай спать. Утро вечера мудренее.
Василиса кивнула и забралась в постель.
— Скажи-ка, — вновь подала голос Диана, — а почему ты никогда не снимаешь свою заколку с синим цветком? Даже спишь с ней?
Василиса помедлила с ответом.
— Это подарок одного очень дорогого мне человека, — тихо сказала она. — Я хочу, чтобы она всегда была рядом… чтоб не потерялась.
— А, тогда понятно. — Диана виновато улыбнулась. — Спокойной ночи!
Она вытянула руку из-под одеяла и щелчком пальцев погасила свет.
Ночью Василиса не могла сомкнуть глаз. В сердце билась неясная тревога — маленький беспокойный червячок, предчувствие чего-то плохого.
Когда ей наконец удалось задремать, перед ней вдруг всплыло незнакомое женское лицо, прикрытое темной полупрозрачной вуалью. Василиса в страхе открыла глаза — лицо тут же исчезло. Стараясь утихомирить бешено стучащее сердце, девочка спрыгнула на пол и зачем-то подошла к окну.
За окном дул яростный ветер, погода испортилась: то и дело сильно громыхало, ярко сверкали молнии.
Внезапно вокруг Василисы закружились полузабытые блестки, такие же, как на празднике в отцовском доме, когда она увидела себя в зеркале, — часовой флер… Они то вспыхивали, то исчезали, только теперь это были не мелкие, беспорядочные огоньки. Сначала Василисе показалось, что это отсветы молний, озарявших клубящееся темными тучами небо. Но после она пришла к выводу, что начала бредить.
Потому что вокруг Василисы закружились цифры. Очень много! Они были маленькие и большие, кривые и ровные, объемные и плоские, яркие, тусклые, серые и разноцветные. Цифры то вспыхивали одинокими дрожащими огоньками, как звезды в летнем небе, то проносились целыми лентами, кружа вокруг ее головы. Внезапно они сложились в большой синий цветок с переливающимися лепестками — его очертания показались девочке очень знакомыми.
— Мамочки, — только и прошептала перепуганная Василиса.
И вдруг цветок распался на отдельные цифры. Покружившись немного, они сложились в одну длинную полосу и вдруг обернулись буквами:
«Я одеваюсь и вылетаю во двор».
Василиса надела джинсы, натянула рубашку. Проделала она это машинально, будто в полусне, — а может, так и было. Очень легко, всего лишь одним движением плеч вызвались крылья.
«Василек».
Василиса бесшумно запрыгнула на подоконник, раскрыла окно и бесстрашно прыгнула в темноту, лишь промелькнули в проеме окна ярко-алые крылья.
— Прилетела, — хихикнули в темноте. — Какие красивые крылышки!
— Облейте ее водой! Отец просил… — знакомый голос.
— Где я? — сонно спросила Василиса, не открывая глаз.
— Дома, — опять захихикали. Кто-то зло шикнул, и смешки стихли.
Бледными голубыми огоньками вспыхнула люстра над головой, освещая каменные стены. Потянуло холодом и сыростью — острый и неприятный запах, затхлый.
И тогда сверху обрушился град ледяных стрел: кто-то последовал приказу и устроил ей обжигающий душ.
Василиса взвизгнула, сразу же сделалось холодно и неприятно, но зато сознание полностью прояснилось.
Из полутени выплыли лица — сначала белые, неяркие, затем более четкие… И знакомые.
Насмешливые черные глаза на узком лице в обрамлении светло-пепельных волос.
Марк.
И рядом — холодный серо-зеленый взгляд, тонкие, плотно сжатые губы, как у отца.
«Норт как-то изменился, — неожиданно подумала Василиса. — Будто бы повзрослел за эти несколько дней… Скулы резче обозначились, глаза лихорадочно блестят, словно у голодного хищника, или это так кажется из-за тусклого освещения? Позади них, чуть в отдалении, топчутся неясные фигуры, но они на свет не выходят, только слышится тихое перешептывание».
— Здравствуй, сестричка, — бесцветным голосом сказал Норт. — Сейчас придет отец.
«А ведь он очень волнуется», — промелькнуло в голове у Василисы. Ей захотелось попрыгать, чтобы согреться, но она не решалась даже пошевелиться. Мокрые крылья все больше тяготили спину.
— Зач-чем над-до было меня об-бливать? — дрожа от холода, спросила Василиса. — И поч-чему я здесь, что вообще происходит?! — Она не выдержала и сорвалась на крик, но вышло хрипло.
— Твой отец хочет взглянуть, какие ты получила крылья, — насмешливо пояснил Марк и, ухмыльнувшись, добавил: — И поздравить с посвящением. — В отличие от Норта он был абсолютно спокоен и даже как-то радостно-благодушен.
Позади него опять зашептались и захихикали.
Василиса беспомощно огляделась: стены из булыжника, грубо перемазанного строительным раствором, низкий бурый потолок, с которого свисает единственная железная люстра с кольцом мерцающих свечей, а двери… дверей она не видела. Может, они скрывались за спинами тех, что стояли за Марком и Нортом?
— Где я нахожусь? — спросила Василиса, стараясь изо всех сил, чтобы голос не дрожал.
— Ты уверена, что хочешь знать? — улыбнулся Марк.
«Как кошка с мышкой», — угрюмо подумала Василиса.
Позади них опять захихикали.
— Кто это такие? — Василиса неприязненно посмотрела через плечо Марка, но неизвестные весельчаки были за пятном света и поэтому оставались практически невидимы.
— Это мои друзья, одночасники, — ответил Марк, — пришли на представление. Сейчас дождемся учителя и будем ставить очень интересные опыты.
В темноте опять засмеялись, а кто-то откровенно загоготал.
Василиса, смутившись, отступила к противоположной стене, во тьму. Но кольцо свечей, как живое, метнулось за ней по потолку, вновь осветив ее маленькую фигурку.
Марк с Нортом медленно подошли поближе. Одночасники же остались на месте.
— Меня удивляет, — начал Марк, — что ты не спрашиваешь, как именно сюда попала? Тебе что, неинтересно?