— Если он не виновен, вам нечего опасаться, — ответил Евгений Герасимович. — Почему тогда вы так волнуетесь?
— У нас можно доказать вину любого человека, — усмехнулся Алентович. — Вы же прекрасно знаете, как это делается. Сначала против него даст показания убийца, потом этот Роговицын. И потом следователи заставят моего помощника подписать соответствующие бумаги. Когда человек в тюрьме, его можно заставить подписать что угодно, а потом сообщить об этом по всем телевизионным каналам. Сегодня миром правят сиюминутные новости. А мне не хочется терять моего помощника. К тому же он женат, у него двое детей.
Климентьев хотел возразить, что у Орлова тоже были дети и внуки, но подумал, что это будет выглядеть как личное пристрастие к расследуемому делу, и поэтому промолчал. Ему понравились слова миллиардера о сиюминутных новостях, правящих миром. Они показались ему символическими.
— Нужно быстро закрыть это дело, — продолжал воодушевленный молчанием собеседника Алентович. — У нас нет другого выхода. Нельзя, чтобы мое имя полоскали на страницах газет и по телевидению. Рубль и так упал на несколько пунктов. Акции комбината уже ничего не стоят. Может произойти общий обвал, как в августе девяносто восьмого года.
— Не нужно нас пугать, — предупредил Климентьев. — У нас сейчас рекордно большие золотовалютные запасы и ничего не может случиться.
— Если мы с Шустером выйдем из игры и нас поддержат некоторые знакомые, боюсь, что коллапс экономики будет реальным, — зло блеснул глазами Алентович. — Во всяком случае, наш топливно-энергетический блок основательно подсядет.
— Вы меня шантажируете? — спросил Евгений Герасимович. — В вашем положении я не стал бы говорить в таком тоне.
— Я прошу о помощи, — твердо проговорил Семен Борисович. — Если меня загоняют в угол, а моего помощника объявляют заказчиком убийства, то я понимаю, что государство решило объявить мне войну, и готов защищаться всеми доступными способами.
— И вы хотите этой войны? — задал вопрос Климентьев.
— Нет, нет и еще раз нет. Мне нечего делить с вами. Я всегда готов поддержать и президента, и правительство, и лично вас, Евгений Герасимович. Я никогда не отказывал, когда ко мне обращались от вашего имени. Мы всегда давали любые деньги и помогали вам изо всех сил. И я не понимаю, почему вы вдруг увидели во мне врага…
— Вы хотели захватить Нижнебайкальский комбинат, — напомнил Климентьев.
— Верно. Но я собирался отнять его у Жуковского. Вам лучше, чтобы такое производство контролировал он?
— Нам будет лучше, если такое производство будем контролировать мы, — заявил Евгений Герасимович.
Алентович посмотрел на него и промолчал. Их молчание длилось несколько секунд. Алентович считал, Климентьев — терпеливо ждал. Семен Борисович всегда отличался рационализмом и прагматичностью, помогавшими ему принимать верные решения. Когда у тебя больше трех миллиардов долларов и тебя просят отказаться от трех сотен, чтобы сохранить все остальные, глупо торговаться. Нужно пожертвовать какой-то частью состояния, но спасти все.
— Согласен, — сказал Алентович, — я согласен на все ваши условия.— У вас около пятнадцати процентов акций, — напомнил Климентьев, — я думаю, будет правильно, если вы переведете их в управление компании "Мостраст".
— Все пятнадцать процентов? — изумился Семен Борисович. Такой цены ему еще никогда не приходилось платить.
— Ваш помощник стоит дешевле? — поинтересовался Евгений Герасимович. — Или ваша репутация? Никто не знает, что именно начнет рассказывать ваш помощник, когда его вынудят признаться в заказном преступлении. А при таком развитии событий я уже не смогу вам помочь.
— Пятнадцать процентов акций стоили сорок пять миллионов долларов…
— Сегодня они стоят половину, а завтра могут вообще ничего не стоить. Это ведь вы вместе с вашим другом Шустером хотели разорить комбинат и вынудить нас объявить о его банкротстве. Но на сегодня это нормально функционирующее предприятие. И к тому же туда вложили огромные деньги американцы. Нет никаких оснований говорить о его банкротстве. Поэтому я делаю вам встречное предложение. Мы покупаем у вас акции по цене полмиллиона долларов за каждый процент…
— Семь с половиной миллионов, — сразу подсчитал Семен Борисович, — но мы заплатили за них около тридцати. И они стоили сорок пять.
— Забудьте о том, сколько они стоили. Сейчас они уже не стоят таких денег. Или вы получаете семь с половиной миллионов и мы закрываем сделку, или ничего не получаете.
— Вам нужно легально оформить сделку, — понял Алентович.
— А вам нужно спасти вашу репутацию, — быстро подхватил Евгений Герасимович. — Но если вы не хотите…
— Согласен, — снова повторил Алентович. — Сделку можно совершить завтра утром. Пусть ваши представители приедут в банк к Шустеру.
— Это не мои представители, — усмехнулся Климентьев, — не нужно так говорить. Это представители компании «Мостраст», которые выкупят у вас акции.
— Какая разница? — резонно заметил Алентович. Он вышел из салона автомобиля и на прощание опять наклонился к Климентьеву: — Не забудьте, пожалуйста, про моего помощника. До свидания.
— До свидания, — кивнул Евгений Герасимович.
Когда Алентович отошел от машины, Климентьев достал телефон и набрал номер генерального прокурора.
— Добрый вечер, — сказал он ровным, неизменно спокойным голосом, — я хотел поговорить с вами о деле помощника Алентовича.
— Сегодня мы допросили Семена Борисовича, — доложил генеральный прокурор, — Завтра я хотел вас ознакомить с материалами следствия. Против его помощника есть очень серьезные улики. Мне кажется, на этот раз мы выйдем на серьезный процесс…
— Вы слушаете экономические новости? — поинтересовался Климентьев. — Или вам интересно смотреть только криминальную хронику?
— Что произошло? — испугался генеральный прокурор.
— Сегодня рубль упал на несколько пунктов по сравнению со всеми ведущими мировыми валютами. Пока наше правительство укрепляет позиции, вы и ваши сотрудники уверенно ее ослабляете.
— При чем тут мы?
— Посмотрите сегодняшние показатели торгов на бирже. Индекс наших "голубых фишек" рухнул по всем показателям. Неужели вы не понимаете, как сильно бьет по нашим позициям в мире скандал с Алентовичем? Он один из самых известных людей не только в нашей стране, но и в мире.
— И один из самых богатых, — неизвестно почему добавил генеральный прокурор.
— Мне это известно, — очень спокойно отозвался Евгений Герасимович. — Именно поэтому он так сильно влияет на нашу экономику.
— Что мне делать? — прямо спросил генеральный прокурор. Он понял, что ему не разрешат довести расследование уголовного дела до конца.