— Будем брать, — выслушав рассказ, решительно произнес Саша. — Я закажу группу захвата. И лично приму участие в операции.
— Только не простудись, Зайчик, — попросила его Калерия Ивановна. — Сегодня такой ветреный день.
— Интересно, о каком это папе они говорили? — сказала Юлька.
— Я думаю, речь шла о «крестном отце» петербургской мафии, — со знанием дела ответил Чайников.
Саша был взволнован. Еще бы! Напасть на след «крестного отца» питерской братвы. Да это даже Супероперу не удавалось. А вот ему, Саше Чайникову, удалось!.. «Ай да Чайников! Ай да молодец!..» — мысленно похвалил себя Саша. Теперь главное: не потерять этот след. Сегодня — арестовать Картошку с надзирателем. Завтра, допросив их, — выйти на Цыгана. А послезавтра, глядишь, на Сашину удочку и самая крупная рыба попадется: «акула» питерского преступного мира — «крестный отец»!
И тогда Григорий Молодцов, вернувшись с Камчатки, дружески хлопнет Чайникова по плечу и скажет: «Молоток, Шура!»
Саша тряхнул головой, отгоняя от себя сладостные мечты. Рано, рано мечтать. Сейчас надо действовать!
И он деловито спросил у ребят:
— Бандиты не упоминали киллера по кличке Ствол?
— Нет, — сказал Стас. — Да, Юлька?
— Да, — сказала Юлька.
— Так «да» или «нет»? — запутался Чайников.
— Нет, — одновременно ответили ребята.
— Ладненько. А про то, что в футлярчике лежит, они не говорили?
Стас и Юлька помотали головами:
— Нет, не говорили.
— Ясненько. Во всяком случае, мы теперь знаем, что «унитаз» — это футлярчик. Остается выяснить, что лежит в этом футлярчике. — Саша одним глотком допил свое какао. — Едем в Питер!
И они поехали в Питер.
По приезде в Петербург Калерия Ивановна отправилась домой готовить обед. Чайников поспешил в угрозыск заказывать группу захвата. Ну а ребята пошли к себе на Фурштатскую. Спать. Ведь они в эту ночь глаз не сомкнули. А Стас к тому же и в прошлую ночь глаз не смыкал.
Но не успел Брыкин досмотреть свой первый сон, как раздался звонок в дверь.
Стас пошел открывать.
На пороге стояла Машенька. Сияющая, словно летнее солнышко.
— Ой, Стасик! — захлебывалась она от восторга. — Мы с дедушкой в цирке были!.. Я клоуна видела!.. Он на воздушном шарике летал!..
Брыкин протяжно зевнул:
— Мышка, я еще сплю. Потом про клоуна расскажешь.
Девочка захихикала:
— Ну, ты и соня.
— Я не соня. Просто я всю ночь не спал.
— А почему не спал?
— На Марс пришлось срочно лететь.
— Да-а? — Машенька была заинтригована. — Ты летал на Марс?
— Представь себе.
— И настоящих марсиан видел?
— Прямо как тебя.
— А какие они?
— Высплюсь — расскажу. — Стас собрался захлопнуть дверь.
— Стасик, а можно я с Белоснежкой во дворе погуляю?
— Это ты у нее спроси.
— Белоснежка! — позвала Машенька.
— Тяв! — откликнулась собака.
— Ты не против со мной прогуляться?
Белоснежка была не против. Они ушли.
А Стас бухнулся спать.
Однако через час его вновь разбудил звонок. На сей раз телефонный. Звонила Юлька.
— Стас, ты еще спишь?
— Уже нет, — ответил Брыкин, потягиваясь.
— Слушай, тут ко мне Сонечка пришла…
— Какая Сонечка? — Стас спросонья не сразу сообразил, что речь идет о Софье Николаевне Оладушкиной, его учительнице по русскому и литературе.
— Моя старшая сестра.
— Ах, Сонечка…
— Да. Она такой красивый альбом купила. «Виды Петербурга» называется. Фотки просто обалденные. Приходи смотреть.
Брыкин глянул на часы. Половина третьего. Эх, сейчас бы не фотки идти смотреть, а ехать бандитов брать. Но Чайников строго настрого запретил Стасу появляться в книжной лавке «У Тургенева».
— Думаю, будет перестрелка, — сурово сказал Саша. — Так что тебе лучше туда не соваться.
— Вам, значит, можно, а мне нельзя, — обиделся Стас.
— Это моя работа, парень. А ты еще в школе учишься.
— Но у меня же каникулы.
— Вот и отдыхай, раз каникулы.
Поэтому-то Брыкин и пошел к Юльке смотреть фотоальбом.
Альбом и впрямь был красивый. С видами Эрмитажа, Казанского собора, Русского музея… Софья Николаевна увлеченно рассказывала, когда все это было построено, в каком стиле, кто архитектор… Стас вежливо кивал, делая вид, что слушает, а сам думал: «Группа захвата, наверное, уже окружила лавку «У Тургенева».
— …Тургенева, — повторила вслух Сонечка.
Брыкин даже вздрогнул от неожиданности. Ему показалось, что Софья Николаевна прочла его мысли.
Но Сонечка прочла не мысли Стаса, а надпись под снимком в альбоме: «Могила Тургенева». И принялась рассказывать о Волновом кладбище, где был похоронен великий русский писатель:
— Это одно из старейших кладбищ Петербурга, — говорила Софья Николаевна. — Оно основано в 1756 году. А в 30-х годах нашего столетия на территории кладбища был открыт музей-некрополь, получивший название «Литераторские мостки». Там похоронены Гончаров, Куприн, Блок, ну и, конечно же, Тургенев… — показала Сонечка на фото. — Иван Сергеевич — мой любимый писатель. Я часто хожу на его могилу. Приду, сяду на лавочку и думаю о русской литературе…
— На лавочку, — машинально повторил Брыкин. — А что, там лавочка есть?
— Да, есть. Вот она на фотографии.
Стас посмотрел на снимок. Рядом с могилой Тургенева стояла лавочка. И тут до Брыкина дошло.
— Юлька! — заорал он так громко и так неожиданно, что Софья Николаевна чуть альбом из рук не выронила. — Цыган говорил Картошке не про книжную лавочку, а про лавочку у могилы Тургенева. — Стас ткнул пальцем в фото. — Вот про эту скамейку!
— Ты думаешь?
— Чего тут думать?! Это и дураку ясно!
Дураку, возможно, и было ясно, а вот Софья Николаевна ровным счетом ничего не понимала.
— Какой цыган?.. Какая картошка?..
А Стас продолжал возбужденно:
— Картошка с надзирателем на кладбище.
— Надо в милицию звонить! — Юлька схватила телефонную трубку.
— Да пока ты будешь объяснять… — Брыкин кинул взгляд на часы. — А уже полчетвертого!
— Что же делать?!