— И что дальше? — не совсем понимала Соломатина.
— Ты покажешь оперативникам, где эта комната, и послушаешь, что будет говорить Кармалютов в свое оправдание. Поняла?
— Поняла.
— А можно и мне с Ликой? — спросила Катька.
— Конечно. Когда все выясните, приходите в гостиницу "Дон". Мы с Леной там остановились…
— Ой, Костя, — вдруг вспомнила Лика, — а для чего ты мне свидание у вокзала назначил? Я так и не въехала.
— И я не въехала, — сказала Катька. — Пригласил на свидание, а сам не пришел.
— Тут и въезжать-то не во что. Все это я сделал для того, чтобы вы, пошевелив мозгами, пришли к выводу, что вам следует заглянуть в папку № 6.
— Именно так мы и поступили, — с гордостью сообщила Орешкина, и, печально вздохнув, добавила: — Жалко, что нет никакой гробницы с сокровищами. Выходит, не придется мне мир посмотреть…
— Ив ванне с молоком искупаться, — с улыбкой добавила Соломатина.
— Какие твои годы, — сказал Зефиров Катьке. — Успеешь еще и мир поглядеть, и в молоке выкупаться. В общем, девчонки, шуруйте в милицию.
И подруги пошли в милицию.
Майор Сидорчук все еще доедал куриный суп с макаронами. А может, добавки себе налил.
— Ну что, пигалица, отыскалась? — подмигнул он Лике.
— Отыскалась.
— Хотите, девчата, я вам супчик налью? Похлебаете маленько.
— Федор Иванович, — деловито произнесла Орешкина. — Мы пришли к вам не суп хлебать, а сделать официальное заявление.
— Во как! Ну, делайте.
Катька толкнула подругу локтем.
— Анжелика, давай.
Лика откашлялась и сделала заявление. О том, как ее схватили за ноги и утащили под воду, о том, как она оказалась в замке Синей Бороды, и о том, как она увидела в белой комнате три черных гроба.
Когда Лика закончила, Катька сказала:
— Как видите, Федор Иванович, Шляпникова была права, когда говорила вам, что в Гусь-Франковске каждый год совершается убийство.
— Ну это мы еще поглядим-, права ваша Шляпникова или нет. — Сидорчук вытащил из тарелки куриное крылышко и принялся его обсасывать со всех сторон. — Как девиц-то звали?
— Нора Блюм, Эдита Вам и Ада Барбильяк, — перечислила Соломатина.
Майор подошел к открытому окну и, выглянув во двор, крикнул:
— Шмаков, зайди ко мне на минуту!
В кабинет вошел сержант Шмаков.
Слушай, Шмаков, сгоняй-ка на рынок и купи свежих огурчиков, укропчику, лучку зеленого, редисочки… в общем, все, что для окрошки требуется. Уяснил?
Так точно!
Ну беги.
Шмаков убежал. Сидорчук позвал Шпакова. Явился сержант Шпаков.
Квас готов? — спросил у него майор.
Давно готов! — отрапортовал Шпаков.
Сейчас Шмаков с рынка зелень принесет. Сделаешь окрошку.
Слушаюсь!
— А я отлучусь на полчасика. — Сидорчук заговорщически подмигнул Катьке с Ликой.
Мы тут с девчатами решили одно секретное дельце обтяпать. Верно, пигалицы?!
…Подъемный мост был опущен. Майор Сидорчук уверенно надавил кнопку звонка и держал ее до тех пор, пока дверь не открылась и не вышел мордатый охранник.
Он окинул хмурым взглядом Сидорчука, затем Лику с Катькой.
С чем пожаловали?
С обыском, — бодро ответил майор. — Ну-ка, посторонись, малец
Отодвинув двухметрового громилу в сторону, Сидорчук уверенно вошел во двор замка. Подруги вошли вслед за майором.
Тотчас появилась Фанни.
Девчонки ее поначалу и не узнали. Фанни была в обыкновенной ситцевой кофточке и в цветастой юбке с оборочками. И лицо у нее было не бледное.
Здравствуйте, — доброжелательно поздоровалась она и посмотрела на Лику. — Куда это ты пропала, а, крошка?
Окрошка?! — встрепенулся Сидорчук.
Я уже волноваться начала, — продолжала Фанни. Она перевела взгляд на Сидорчука. — Хотите виноградного вина, майор?
Сидорчук, сняв милицейскую фуражку, вытер ладонью вспотевший лоб.
— Да, пожалуй, не откажусь.
Катька дернула Сидорчука за милицейские брюки. — Федор Иваныч…
Ах, да, — спохватился Сидорчук. — Вы вот что, гражданочка, покажите-ка, что у вас тут за белая комната?
Прошу, — ни капли не испугавшись, сказала Фанни.
И повела их в замок. В белую комнату. Спокойно открыла белую дверь и снова сказала:
— Прошу…
Девчонки и Сидорчук вошли.
Все так же посреди комнаты стояли три черных гроба. И все так же лежали в гробах три девушки.
Угу-у, — пробурчал под нос Сидорчук. — Стало быть, улики налицо.
Ошибаетесь, майор, — усмехнулась Фанни. — Это не улики. Приглядитесь повнимательнее.
Сидорчук пригляделся.
Во как! — удивленно воскликнул он. — Отличная работа!
Какая работа? — не поняли девчонки.
Это же куклы! — сказал майор.
Совершенно верно, — подтвердила Фанни. — Восковые куклы. Сделаны в Англии. По спецзаказу.
Подруги подскочили к гробам. И ясно увидели, что в гробах лежат восковые фигуры. Сидорчук достал мятую пачку сигарет.
И что все это значит? — спросил он, закуривая.
А то и значит, майор, что мой муж, Трофим Петрович Кармалютов, очень болен.
В каком смысле?
Фанни постучала пальцем по лбу.
Вот в таком. Он нуждается в серьезном лечении.
Я ж тебе говорила, что Кармалютов шизофреник! — воскликнула Катька, победно глянув на Лику. И, спохватившись, добавила, обращаясь к Фанни:
Ой, извините, пожалуйста.
— Ничего, — сказала Фанни. — Только он не шизофреник, девочка, а параноик.
Параноик? — удивленно повторила Орешкина. — Это же совсем чокнутый. А ваш муж вроде еще не совсем…
Ну, может, и не параноик. Я плохо разбираюсь в медицинской терминологии. Надо у лечащего врача уточнить…
А кто его лечащий врач? — спросила Соломатина, уже догадываясь — кто.
Доктор Цыпух, — подтвердила Фанни Ликину догадку.
А где он? — осведомился Сидорчук.
Вольдемар повез мужа в Ростов. На ежемесячное обследование. В Ростовской психиатрической лечебнице есть необходимое оборудование.
— Так что же все это значит? — снова спросил Сидорчук, указывая сигаретой на восковые фигуры.