– Я знаю, что ничего не должен. – Он вздохнул. – Лина, возможно, я и не мастак по части красивых слов. Весь последний год у меня мозги были набекрень. Только и думал о том, как снова вернуть себе доброе имя. Да еще скучал по дому. С того момента, как мы столкнулись с тобой в том вонючем крошечном городишке, у меня практически не было времени серьезно подумать о нас, о нашем будущем, но точно знаю одно: я очень сильно хочу тебя. Уж в этом у меня нет никаких сомнений.
А когда ты вдруг заговорила о расставании, о том, чтобы каждый зажил наконец своей жизнью, я понял еще одну вещь. И она тоже не вызывает у меня сомнений. Я не хочу, чтобы ты ушла от меня. Чтобы исчезла из моей жизни. Я хочу, чтобы ты оставалась рядом со мной, как было с тех самых пор, как мы удрали из Клейвилла, Лучшего же способа удержать тебя рядом, чем женитьба, я просто не знаю.
Обхватив ее лицо ладонями, он виновато улыбнулся.
– Совсем неромантично, я знаю. Но я предлагаю все это вовсе не потому, что считаю это своим долгом. Мол, потому, что именно я лишил тебя девственности. – Он улыбнулся, заметив, что она густо покраснела. – Я очень хочу жениться на тебе. Пусть по причинам прозаичным и не таким, от которых у тебя засверкают в глазах звезды, но это вполне солидные и весомые причины. Не думай, что я просто добился от тебя, чего хотел, – и все. Я хочу, чтобы наш брак был настоящим, по всем правилам, какие только существуют.
Он был прав. Здесь и не пахло романтикой. Однако он выразил то, что больше всего могло тронуть ее душу: желание, чтобы она оставалась рядом с ним и дальше, и твердую уверенность, что она не должна покидать его. А уж это, по ее мнению, было не то, из-за чего следует лить слезы или ругаться. Это было неплохое начало. Это можно вполне использовать как хороший фундамент для будущего счастья. Если не сглупить. – Хорошо.
Она тихо засмеялась, когда он радостно стиснул ее в объятиях, но он тут же оборвал ее смех, впившись в губы страстным поцелуем.
– А не пора ли вернуться к костру? – шепотом спросила она, когда он опрокинул ее на землю.
– Сегодня – самое безопасное время, какое будет у нас за всю дорогу до Литл-Крика. И я собираюсь немедленно воспользоваться этим.
– Да уж вижу, – пробормотала она, когда он начал расстегивать ее рубашку.
– Клянусь, ты не пожалеешь, что сказала «да». Возможно, я не буду лучшим из всех кандидатов в мужья, но уж и худшим никогда не стану.
– Нет, конечно. – Она задохнулась от удовольствия, пронзившего ее, когда его губы горячими поцелуями согрели ее грудь. – Думаю, что ты не будешь ни тем ни другим. Ты будешь моим мужем.
Их любовные ласки были на этот раз немного грубоватыми и полными страсти. Оба словно сгорали от желания поскорее слиться. Лина наслаждалась каждым мгновением близости. Отдыхая от мощного всплеска страсти, пережитого ими, она прижала его к себе. Своего будущего мужа. Была надежда, что однажды и он полюбит ее так же сильно и глубоко, как она любит его. Ведь захотел же он, чтобы она всегда была рядом. Это был росток, который, если его холить и лелеять, вполне мог пустить корни глубокого чувства. А она будет ухаживать за этим росточком так, что, пожалуй, все у них еще будет замечательно.
Уткнувшись носом в ее затылок, нежно целуя ее, он пробормотал:
– Мне надо признаться тебе еще кое в чем.
– Еще?
– Похоже, что именно так.
– Ну-у, раз уж ты попросил меня стать женой, то надеюсь, не собираешься порадовать известием, что у тебя где-то припрятаны жена и семеро детишек?
– Не-ет, это не то, разумеется. Но тебе сначала может показаться, что я спятил. Была еще одна, очень важная для меня причина, по которой я не сказал тебе всю правду о себе. Она очень личная. Хотя и остальные тоже можно назвать личными.
– Защищать свою жизнь всеми возможными средствами – вполне личная причина, – согласилась Лина. – Но у тебя что-то другое?..
Он приложил палец к ее губам, заставив замолчать.
– Я верю тебе, Лина. Ты была единственной, кому я безоговорочно верил во всей этой чертовой неразберихе. А начал верить тогда, когда ты плюнула на великолепный шанс сбежать и осталась, чтобы долечивать рану Джеда.
Перевернувшись на спину, он пристроил ее на себе.
– Эта личная, а если точнее, эгоистичная причина была... В общем, я жутко хотел, чтобы ты не отталкивала меня, несмотря на то что я преступник. – Он покаянно рассмеялся, когда она нахмурилась. – Все, что происходило между нами, все это ведь продиралось сквозь твое сопротивление, совершалось вопреки твоему разуму и убеждению, что я обычный вор, грабитель банков, человек без всякого будущего. И я хотел, чтобы все так и оставалось, Дьявольщина! Мне это было необходимо как воздух!
Лина смотрела на него с недоумением.
– Когда со мной произошла та катастрофа, год назад, люди отвернулись от меня. Даже мой отец и двое моих братьев. Лишь мой братишка Оуэн не отказался от меня, он поддерживал меня с самого начала. Пытал меня, конечно, все время, виноват ли я на самом деле, но был готов оставаться рядом – в любом случае. И сейчас в городе много людей, кто поверит в мою невиновность лишь после показаний Уоткинса. Включая и мою родную мать. Когда ты появилась в моей жизни, то знала обо мне только одно: я на твоих глазах ограбил банк. И меня преследует закон. И все же не отказалась от меня. Какая-то часть моей души просто жаждала твоего доверия. Черт, я совершенно не умею объяснять свои чувства.
– Да нет, все понятно. – Она потерлась губами о его горячие губы. – Не забывай, что говоришь с той, которая и сама пережила нечто подобное. Уж я-то хорошо знаю о страданиях, безумных надеждах, отчаянии человека, которого несправедливо обвинили, оклеветали или вышвырнули вон из своего дома.
– Конечно. Я и не сомневался, что ты все поймешь. – Он поцеловал ее, сначала медленно и нежно, а потом с нарастающей жадностью.
Судорожно втянув в себя воздух, она улыбнулась ему, когда он наконец дал ей вздохнуть.
– Ну и конечно, не последнюю роль сыграли и мои планы по части твоего перевоспитания.
– Ого! В фермера?
– Возможно, во владельца маленькой лавки. В конце концов, я же не хотела, чтобы ты приходил домой с работы вконец измотанным.
– Избави Бог!
– Хантер, а чем ты, собственно говоря, занимался? Куда мы... э-э... вернемся, после того как тебя оправдают?
– На наше ранчо. Я – старший сын в семье. И ранчо в один прекрасный день перейдет в мои руки. Меня старались воспитать настоящим хозяином, с рождения привить все навыки. Как думаешь, ты сумеешь стать женой владельца ранчо?
– Очевидно, если ты готов терпеть в качестве жены особу, у которой ни гроша за душой. – Она вздохнула. – Я даже не знаю, кто мои родители, Хантер. Я считала матерью Черити, но и это оказалось ложью.
– А потом ты повстречалась со мной и получила очередную порцию лжи. – Он почувствовал отвращение к самому себе и расстроился.