– У твоих родителей была, очевидно, причина сомневаться в твоей порядочности. Это больно, обидно, но это я как-то могу понять. А вот с какой целью Черити разыгрывала, причем скверно, роль матери, этого я никак не возьму в толк. Или как объяснить то, что мой отец бросил меня?
– Мы постараемся все это выяснить. Найдем твоего отца, если ты все равно намерена связаться с ним.
– Наверное. Хотя бы для того, чтобы задать несколько важных для меня вопросов. Чтобы понять, кто же я такая.
– Ты – Лина Саммерс, которая вскоре станет миссис Уолш. Но я понимаю, что ты хочешь сказать. А то получается, что ты просто как бы выскочила ниоткуда. Не волнуйся, малышка, найдем мы ответы на эти вопросы. Как только снимем с себя все обвинения и добавим к твоему имени мое.
Она улыбнулась и снова отдалась любовным ласкам. Хорошо бы, конечно, получить ответы на вопросы о себе, но нужда в них вдруг перестала быть такой уж настоятельной. Зная, что вскоре она станет женой Хантера, что она нужна ему, Лина сразу же перестала ощущать гнетущие чувства одиночества и безысходности, мучившие ее с того момента, как Черити вышвырнула ее ночью на улицу. Лина молила Бога о том, чтобы найти в предстоящей жизни с Хантером то, чего ей так не хватало раньше. А если нет? Тогда и предательство отца, и отказ от нее Черити будут цветочками по сравнению с тем, что ждет ее впереди, окажись Хантер не тем человеком, за которого она его приняла.
– Да по этой дороге мы доберемся на целую неделю позже! Зачем нам тащиться до Нью-Мексико, а потом снова возвращаться в Техас? Мы же можем скакать прямиком на запад!
Хантер хмуро рассматривал грубо нарисованную карту, которую Себастьян развернул перед ним прямо на дороге, в пыли.
– Но зато это продлит нам жизнь.
– Ты считаешь, что парни Уоткинса так близко?
– Знаю наверняка, что это именно так.
Хантер посмотрел туда, где сидела Лина, обмахивая разгоряченное лицо шляпой. Выглядела она неважно – пыль покрывала ее волосы, одежду, она держалась из последних сил. Он и сам выглядел не лучше. Они скакали уже три дня с краткими остановками на ночлег, а тут еще Себастьян буквально ошарашил его предложением ехать кружным путем. Теперь остаток нуги займет у них вместо четырех дней все десять.
Хантер не был уверен, сумеет ли она вынести такую дорогу. Но Себастьян был прав в одном: шансов выжить, сделав этот крюк, значительно больше. В первую очередь потому, что люди Уоткинса не ожидают такого поворота дела и будут пытаться нагнать их на более коротком пути.
– Девочка, возможно, станет полуживой, но все же не мертвой, – подвел итог разговора Себастьян, понизив голос, чтобы Лина не слышала его.
– Что тут возразишь...
– Я надеялся, что фора, подаренная нам Чарли с Джедом, даст возможность держаться на шаг впереди. И мы успеем добраться до Литл-Крика сравнительно легко. Увы, надежды не оправдались. Конечно, если мы поедем кратчайшим путем, они наверняка нагонят нас.
– Но и делая крюк, мы поедем по очень опасным местам.
– Верно, только многие пользуются этой дорогой, и ничего дурного с ними не случается. Если, конечно, быть постоянно начеку. В противном случае нам на хвост сядут дьяволы, алчущие нашей крови. По моей прикидке, за нами гонятся около двадцати ублюдков. Даже если мы поедем с той же скоростью, что и они, все равно головорезы догонят нас завтра около полудня. Хочешь рискнуть девочкой, нарваться на встречу с ними или поверишь мне? Пойми, на этом пути мы станем одной из тех групп, с которыми ничего не случается.
– Похоже, выбора у меня нет. Значит, делаем крюк.
Девять долгих дней Хантер сомневался, правильно ли он сделал, что согласился на этот чертов крюк – Лина выглядела очень бледной, страшно похудела и почернела, но не жаловалась. Они ехали на приличной скорости, но не гнали сломя голову. Время от времени высылали вперед разведку, да и вообще жили с оглядкой: вдруг появятся апачи или банда беглых уголовников. Единственным плюсом в этом крюке было то, что выматывающая силы дорога наконец заткнула пасть Уоткинсу. Уставший до предела, как и все, он больше не выливал на их головы ушаты грязи, проклятий и угроз, от которых волосы вставали дыбом.
Наутро десятого дня, когда рассвет лишь слегка тронул красками темное небо, Хантер склонился над Линой, которая, сидя у костра, допивала утреннюю порцию кофе. Казалось, она вряд ли сможет даже влезть на лошадь, а не то что проскакать целый день по пересеченной местности, полной колючих кустарников, глотая пыль. И он не знал, какими словами подбодрить ее, придать сил для последнего рывка.
– Как ты себя чувствуешь, малышка?
Тепло и забота в голосе любимого удержали Лину от резкого ответа. Она продолжала молча пить кофе, чувствуя, как его тепло начинает обволакивать желудок, который наконец-то начал успокаиваться. Ее тошнило меньше. Бунтующий желудок нес на себе часть вины за то, что она так плохо переносит дорогу. Она даже жалела, что ее не стошнило. Но находясь в пути с рассвета до заката, напрягая глаза, чтобы вовремя заметить врага – апачей или наемников Уоткинса, – некогда предаваться слабости. Поэтому она боролась с ней всеми силами и страдала молча.
– Мы сегодня уже доберемся до цели, да? – спросила она наконец.
– Да, дорогая. Ближе к сумеркам, если не раньше. Техас и дом вон там, за горизонтом. Тебе что-нибудь нужно?
– Кровать и горячую ванну.
Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку.
– Сразу же, как только приедем в Литл-Крик.
– Честно?
– Клянусь. – Он подмигнул. – Такие клятвы выполнять легче легкого, потому что и я жду не дождусь того же.
Она растянула губы в вялой улыбке:
– Я бы предпочла появиться перед твоей семьей чистой и хорошо отдохнувшей, но если уж ты решишь немедленно отправиться домой...
– Они-то могут и подождать денек-другой. А вот маршал хотел бы, чтобы мы пару деньков побыли у него.
– Конечно. – Она глубоко вздохнула и наконец решилась высказать то, что давно тревожило ее. Видимо, она так до конца и не сумела побороть в себе этот страх. – Ты уверен, что маршал не захочет посадить меня в тюрьму? Или сделать то же самое с Чарли и Джедом? Я уже разок побывала за решеткой. И как бы это коротко ни было, мало мне не показалось. А если туда засунут Чарли или Джеда после той бескорыстной помощи, какую они нам оказали, я буду очень страдать.
– Не волнуйся, родная. Тебя не арестуют. Конечно, обвинение снимут не сразу, но я знаю Такмена. Скорее всего он передаст вас всех под мою ответственность, если не придумает чего-нибудь получше. Да и Себастьян не допустит, чтобы это случилось, а его слово в этом деле самое весомое. К тому же у нас здесь все не такие буквоеды, как в столице.
– Ох, слава Богу. А то ведь я покоя себе не находила.
– Успокойся и забудь про все тревоги. Мы почти дома. И мы почти на свободе.