Они не спеша спустились по длинному склону холма и вошли в лес. Колокольчики теперь стали синее, анемоны уже не танцевали на ветру, а стоя­ли, не шелохнувшись. Было по-настоящему жарко.

— Неплохо было бы сейчас попить, — сказал Роджер. — Если бы у меня был такой же длинный язык, как у собаки, то он болтался бы у меня сей­час до подбородка.

— Вот та тропинка, которая ведет к домику Красной Шапочки, — объявила наконец Диана.

Они свернули на более узкую, уходящую в сто­рону тропу, прошли по ней еще некоторое время, и вскоре их взглядам открылся неповторимый пей­заж.

— Нет, это правда домик из сказки! — вос­кликнула Диана, когда они подошли ближе.

Она была права. Древний, покосившийся до­мишко как будто сошел со страниц сказки. Трубы на крыше были на удивление высокими, а окошки с переплетами в виде ромбов, наоборот, очень ма­ленькими. Окружающая дом невысокая стена почти полностью тонула в колокольчиках.

— В саду есть старый колодец, — заметила Диана. — По-моему, чудное местечко. Надеюсь, старая Красная Шапочка дома!

Глава XVI. В ГОСТЯХ У КРАСНОЙ ШАПОЧКИ

Открыв маленькую белую калитку, ре­бята прошли по выложенной плитка­ми дорожке, ведущей к входной две­ри. Она была выкрашена голубой краской так же, как и ставни на окнах. Диана постучала.

— Входите! — раздался голос, и Диана откры­ла дверь.

Перед ней была маленькая комнатка, совер­шенно квадратной формы. Неровный пол был сде­лан из камня. У большого очага стояла старая Красная Шапочка, что-то помешивая в маленьком котелке. На сей раз на ней не было красной накид­ки с капюшоном, и она уже не так сильно напоми­нала Красную Шапочку из сказки. Накидка висе­ла рядом на гвозде.

Наоми Барлоу взглянула на ребят своими яс­ными глазами, и ребята с разочарованием отмети­ли, что и глаза ее теперь не кажутся такими уж зе­леными. И все же в своем белом переднике, крас­ной шали и с белыми как снег волосами она напоминала какой-то сказочный персонаж.

— Это кто же меня навестил? Гости мисс Хан­ны? — ласково проговорила она. — Ну, присажи­вайтесь, я угощу вас домашним печеньем. Жаль, что у меня нет молока, вы, наверное, хотите пить в такой жаркий день? Может, попробуете водички из моего колодца? Она холодная как лед!

Это предложение ребятам понравилось.

— С удовольствием, — сказал Роджер. — А можно, я сам принесу? Там ведь, наверное, есть ведро?

— Да, — кивнула Наоми и тут только заметила на плече у Барни Миранду. — Ах ты, малютка! — проворковала она и, оставив свой котелок, подо­шла к Барни. — У меня тоже когда-то была обезь­янка. Ее, умирающую, оставил цирк, когда приез­жал к нам однажды в Ринг о'Беллз, а я взяла ее и выходила. Она прожила со мной много лет.

Старушка принялась суетиться вокруг Миран­ды, отчего Чудик и Чубик почувствовали укол ревности, но оказалось, что Красная Шапочка умела отлично ладить и с детьми, и с собаками, и с обезьянкой, так что без внимания не остался никто.

Роджер вместе с Барни пошли за водой, взяв с собой большой белый кувшин, который дала им Наоми.

— Какой огромный колодец для такого ма­ленького домика! — удивился Роджер. — И, на­верное, глубокий!

Он не ошибся. Колодец был таким глубоким, что воды в нем не было видно. Роджер бросил в него камешек, и прошло несколько секунд, преж­де чем послышался всплеск.

— Хороший колодец. И вода наверняка холод-нющая! — сказал он, заглянув вниз. — А по сте­нам внутри растет мох.

Вместе с Барни они стали аккуратно спускать ведро, пока оно не коснулось воды. Потом, вращая ворот и звеня цепью, вытянули ведро обратно и вылили воду в кувшин.

— Потрогай, — сказал Барни. — Холодная как лед!

Ребята с удовольствием выпили холодной, кристально чистой воды и попробовали домашнее печенье, которым угостила их Наоми. У него был сильный аромат корицы и других специй. Гостеп­риимная хозяйка положила им немного печенья в пакет.

Ребята попросили ее показать дом.

— Да что тут показывать? — удивилась Нао­ми- — Три комнатушки, только и всего. Вот это моя кухня и столовая. А это спальня.

Спальня была еще меньше, чем кухня. Увидев каменный пол, ребята подумали, как, должно быть, холодно здесь зимой. Такой же пол был и в кухне — из больших белых каменных плит, мес­тами стертых от времени.

— А это — кладовка, — сказала Наоми, откры­вая дверь кухни и показывая тесный, размером со шкаф, чулан.

На полках стояли банки с соленьями, варе­ньем, медом и прочими припасами. В чулане пол был тоже каменный, и даже в жаркий майский день детям показалось, что в нем довольно про­хладно.

— Когда я была девочкой, здесь была моя спальня, — объяснила Наоми. — Много лет я спа­ла в этой комнатке. Потом, когда мой отец умер, а вслед за ним и мама, я переделала ее в кладовку. Мать мне рассказывала, что Барлоу жили здесь с давних пор, лет четыреста, не меньше. А после меня, выходит, род Барлоу закончится. Это очень печально.

Домик показался ребятам довольно темным из-за своих маленьких узких окошек. И, вероятно, в нем было слишком холодно зимой из-за каменного пола. Но, как сказала потом Диана, в доме чувст­вовалась какая-то особая атмосфера. Он был полон тайн и загадок, связанных с далекими событиями ушедших лет.

— Матушка Барлоу, должно быть, тоже там жила, — сказал Снабби, когда они возвращались домой. — Интересно было бы с ней познакомить­ся. Непонятно, почему старый Доурли все время твердил: «Спросите у матушки Барлоу, спросите у матушки Барлоу». Помните, когда мы хотели уз­нать, куда ведет подземный ход? Почему именно она должна была знать об этом?

— Наверное, потому, что она им пользовалась и застукала там нашего старичка, — то есть, ко­нечно, тогда он еще стариком не был, — поправил­ся Роджер. — Слушайте, а где мы устроим Барни? Я надеялся, что он пойдет с нами домой, но это, к сожалению, отпадает. Пожалуй, лучше расспро­сить в деревне, может, кто-нибудь пустит его пере­ночевать.

И они стали спрашивать: сначала в деревен­ском магазинчике, а потом по адресам, которые им дала его хозяйка. И хотя многие соглашались пустить Барни, никто не хотел брать в дом Миран­ду. Напрасно Барни и все остальные расхваливали ее, убеждая, что она совершенно безобидная, ми­лая и воспитанная, — все равно никто не согла­шался.

— У нее блохи! — говорили одни.

— Она покусает моего малыша, — опасались другие.

— Я вообще обезьян терпеть не могу, — заяв­ляли третьи.

В итоге от незадачливых постояльцев отказа­лись в деревне все. Барни, правда, вопрос ночлега не очень-то волновал. Он привык спать где придется: в фургоне, в палатке, в стогу сена или даже под открытым небом.