После обеда к Тиме подошел Дильс и сказал:
– Где-то через час я и Артур хотим отправиться к вертолету. Если хочешь, можешь пойти с нами.
Несмотря на усталость, Тима без раздумий согласился. Все же лучше, чем торчать в одном месте.
– На лыжах ходить умеешь? – на всякий случай уточнил Дильс.
– Ну да, – осторожно ответил Тима, размышляя, о каком расстоянии идет речь. Лыжи вещь хорошая, вот только он не особенно их любил. Хорошо, если это не больше пяти-семи километров, а если все двадцать? Дильс будто прочитал мысли юноши и ободряюще сказал:
– Здесь недалеко, полчаса езды.
Однако когда они стали собираться, неожиданно откуда-то появился Костя и в свойственной ему развязной манере изъявил желание прокатиться вместе с ними. Помешкав, Дильс согласился.
– Злата, остаешься за старшую, – сказал он, вешая за спину ружье. – Мы скоро будем.
– А это зачем? – Тима указал на ружье. – Здесь же никого нет, вы сами говорили.
– Можешь называть меня на «ты», – сказал Дильс. – А насчет ружья… Знаешь, с ним как-то спокойней.
Тима еще раз взглянул на ружье, затем вспомнил светловолосого мужчину с остекленевшими глазами и… промолчал. На этом острове с оружием действительно как-то спокойней.
Первым, естественно, шел Дильс, за ним Артур, далее Костя и Тима последним. Он то и дело поглядывал на лыжи, которые ему выделил Дильс. Таких он еще никогда не видел – огромные, широкие, грубо выструганные, будто две громадные доски, но скользили по снежному насту превосходно.
Учитывая вчерашнюю бурю, снега на удивление было немного, лыжня была хорошей (благодаря Артуру, который, оказывается, бегал ежедневные кроссы), и все было замечательно. Тима старался не отставать от процессии, с наслаждением вдыхая свежий одуряющий воздух. Он был поражен, увидев, с какой ловкостью, невзирая на хромую ногу, двигается Дильс. Он не уступал в проворстве молодежи, изредка отрываясь вперед.
С Тимой поравнялся Артур. Несколько минут они молча шли вместе, но, как ни странно, это молчание не было неловким.
– Комсомолец? – переводя дыхание, вдруг спросил Артур.
Тима замялся. Этот Артур со своим волевым лицом и упрямо выпяченным подбородком поставленным вопросом напомнил ему о полусумасшедших «добровольцах-комсомольцах», вкалывающих в шахтах по 25 часов в сутки (причем на абсолютно безвозмездной основе) и готовых перегрызть глотку за коммунизм и товарища Сталина в частности. Как, интересно, он отреагирует, если узнает, что в 2007 году не то что пионерии с комсомолом не будет, но и само понятие «СССР» будет встречаться только в учебниках?
– Вроде того, – промямлил он.
– Что значит «вроде того»? – строго спросил Артур, ритмично работая лыжными палками. – В ВЛКСМ состоишь?
– Нет, – честно признался Тима, понимая, что пора закруглять эту дурацкую беседу. А то Артур еще под воздействием пролетарской идеологии ненароком отдубасит его как «деклассированного элемента».
– Почему? – сурово спросил Артур с таким видом, будто все, кто не состоит в ВЛКСМ, круглые идиоты или по меньшей мере люди с психическими отклонениями. – Кем работаешь?
– Никем, я студент, – сказал Тима, едва успевая идти вровень с Артуром.
– Студент, – полупрезрительно фыркнул Артур, и Тима не на шутку обиделся. Тоже, понимаешь, выискался, юный ленинец.
– Да, студент, – сказал он чуть не с вызовом. – А что?
– Работать надо, – решительно изрек Артур и стремительно ушел вперед.
«Ага. Спасибо за совет», – угрюмо подумал Тима, понимая, что начинает уставать. Впереди показался небольшой пригорок, и Дильс жестом показал, что они почти добрались до цели.
Последний подъем оказался не таким уж простым. Все были на пределе, дыхание затруднялось из-за вновь поднявшегося ветра, при этом приходилось постоянно смахивать снег с очков, хотя толку от них тоже было немного, что в них, что без них – перед глазами бескрайняя белая пелена. Костя споткнулся и выматерился. Тима тоже сильно устал и пыхтел, как дряхлый котел, который того и гляди взорвется. Дильс стоял на вершине, почему-то не двигаясь дальше.
– Ну чего тормозим? – тяжело дыша, поинтересовался Костя, вскарабкиваясь наверх.
Наконец пройдены ненавистные метры, отделяющие от самого верха, и Тима посмотрел вниз, затаив дыхание. Красотища была неописуемая. Близившийся закат был мягко-золотистого цвета, и казалось, что благородный металл заполняет почти все небо, при этом какая-то часть его тоненьким слоем выливалась прямо в океан, и он тоже постепенно принимал золотой оттенок, с чуть зеленоватой примесью, будто слой металла здесь слишком тонкий. И на этом великолепном сверкающем фоне океана и неба лежали голубоватые айсберги. Само небо было расцвечено, как радуга, – на западе вызывающе алеет, на востоке темнеет до густого фиолетового цвета.
– Е… твою мать, – обескураженно проговорил Дильс, снимая защитные очки.
Тима удивленно уставился на него, не веря своим ушам. Лицо Дильса было бледным, зато Костя выглядел так, будто его бросили в яму со змеями.
– Что случилось? – испуганно залепетал он, отчаянно моргая. – Дильс, где вертолет? А?!
Тут Тиму словно током ударило – они ведь ехали сюда не на природный ландшафт любоваться! Неужели?..
Он вперил взгляд в Дильса, и тот медленно кивнул, подтверждая самые худшие опасения. Медленным и размеренным движением он выудил очередную зубочистку и принялся катать ее во рту из уголка в уголок.
– Вот, видишь справа, что-то вроде площадки? Еще позавчера… он тут был.
В спину ударил порыв ветра, и Тима едва удержался на ногах. Дильс буркнул что-то и достал бинокль. Пока он смотрел в него, все остальные просто молча стояли и беспомощно пялились на то место, где, насколько понял Тима, еще совсем недавно находился вертолет.
– Я подозревал это, – тихо, будто бы про себя, сказал Дильс, но Тима услышал его.
– Это твои штучки? – взвизгнул Костя, подлетев к Тиме, но тот с едва скрытым отвращением произнес:
– Ага. Вчера ночью я пришел сюда и улетел на нем в Норвегию. А потом вплавь вернулся и лег спать.
– Поехали, – бесцветным голосом произнес Дильс, вставая между Тимой и взбудораженным Костей, который, судя по всему, намеревался разразиться бранью в адрес Тимы.
– Кк-уда? – Костя от волнения стал за-икаться.
– В гости к Кролику, на новоселье, – сказал раздраженно Дильс. – Или у тебя есть иные предложения? Мы возвращаемся на станцию. Скоро стемнеет.
– Что здесь происходит? – тихо спросил Артур, кусая губы.
Дильс мрачно шмыгнул носом, показывая, что ответ на данный вопрос очевиден.
– Скоро стемнеет, – повторил он, убирая бинокль. – Едем. А то и станция еще исчезнет куда-нибудь, ексель-моксель.