* * *
Позади уже был телефонный разговор с Петрухой. Он сам позвонил, поинтересовался, жив ли я, лишь только мой мобильник ожил. У него всегда в общении такая дурацкая манера патологоанатома. Не спрашивать «Как дела?» или «Все ли хорошо?», а прямо молотком по лбу бить вопросом – «Ты живой?». И сразу же начинаешь чувствовать себя виноватым, будто задерживаешься на этом свете больше положенного. Я стандартно ответил, мол, жив, не дождешься. Затем мой друг стал выпытывать, где был, как настроение. Обсуждать что-либо из этого по телефону не оставалось сил. Пообещал рассказать при встрече. На том и порешили. Работы для меня не предвиделось, сам Петруха перешел на вечерне-ночной режим работы. Ну а поскольку я был завязан на тела, прошедшие через его руки, то мне стоило появляться в морге не раньше полуночи, а то и утром мог приехать. Ведь я работал не со всеми подряд, со своей квалификацией брался только за состоятельных заказчиков. У меня не оклад, а сдельщина.
Синяя корона газового пламени лизала на плите донце кофеварки. Внутри таинственно булькало и фыркало. Наконец зашипел выходящий через трубку пар. Кофеварка у меня не слишком удобная, объемом на двоих. И меньше не приготовишь, такая у нее конструкция. Вот и приходится пить лошадиными дозами. Я налил себе чашку; сахар, как обычно, не сыпал. По мне, любой продукт лучше употреблять в чистом виде, не обманывать себя, присоединяя к нему чужой вкус. Кофе получился крепкий, а потому приятно-горький, даже челюсти сводило.
За окном моей квартиры рассыпались вечерние огоньки окон в соседних домах. Всполохи телевизионных экранов мельтешили на занавесках. Жильцы выходили на балконы, задумчиво курили, разглядывая почти бессмысленные и мелочные события в нашем дворе: прошла кошка; пьяный, не обращая внимания на прохожих, пытался «облегчить душу» под стеной гаража; двое подростков выделывались перед своей подружкой. В другое время и я бы, возможно, просто глазел на эти прелести жизни, но только не в тот день. Даже телевизионные новости, повествующие о стихийных бедствиях и катастрофах, казались мне пресными. Когда беда происходит с другими, незнакомыми тебе людьми, то воспринимаешь ее спокойно, словно вымысел журналистов. Впервые в жизни собственная квартира казалась слишком большой для одного меня.
Я сидел за журнальным столиком, разложив в рядок все небогатое содержимое сумочки Инесс. Я уже старался не думать о том, каким образом у меня оказалась эта сумочка. Сколько ни думай, правды не узнаешь. Но если уж судьба послала ее мне в руки, то это неспроста. Инесс наверняка хотела дать мне подсказку или же, наоборот, увести в сторону от правды. Наручники не могли таить в себе большего, чем мне уже было о них известно. Они являлись вещью в себе. Фляжка не радовала открытиями: в ней болталась все та же зеленоватая жидкость с болотным запахом. Коробочка с воском подавала надежды. Вспомнилась прочитанная где-то история, как контрабандисты переправляли через границу бриллианты, залив их в бруски воска. Я даже разрезал брусочек перочинным ножом крест-накрест, пройдясь по диагоналям. Мял треугольные кусочки в руках. Сперва они крошились, а затем, согретые пальцами, стали податливыми. Мне даже удалось вылепить из них подобие человеческого тела. Это оказалось совсем не сложно. Вскоре передо мной уже лежало бесполое обнаженное существо с головой на длинной шее, двумя руками и двумя ногами. Придать ему портретное сходство тоже не составляло бы труда. Сходство хоть со мной, хоть с Инесс. У каждого найдется несколько приметных портретных черт. Но я так и не решился коснуться головы куклы лезвием перочинного ножа, не стал прорезать глаза, рот. Теплый воск своей полупрозрачностью, легким свечением, идущим из глубины, напоминал настоящее человеческое тело. Меня не покидало чувство, что, сделай я кукле лицо, она оживет.
– Побудь пока никем, – обратился я к своему творению. – Будет желание, разрисую тебя, тогда и станешь человечком.
Теперь я держал на ладони крестик. Свисающая между пальцев цепочка покачивалась, постукивала, задевая о край журнального столика. Стразы переливались, впитывая, переваривая и исторгая свет люстры. Сотни сверкающих лучиков вспыхивали и гасли на моей ладони, стоило ей качнуть.
– Бабская безделушка. Думаю, его в полном смысле крестом назвать нельзя. Вряд ли найдется священник, который согласится освящать подобное ювелирное творение.
И все же именно необычный нательный крестик казался мне подсказкой, данной мне Инесс. Я мог сомневаться, ее ли я видел в часовне. В конце концов, мало ли что может пригрезиться воспаленному мозгу? Но крестик был передо мной. Его можно было потрогать, полюбоваться им… Какой в нем смысл? Я представил себя на месте Быстровой, ее стиль мышления уже в чем-то передался и мне. Я легко чувствую людей и быстро перенимаю их полезные привычки. Что бы следователь сделала с находкой первым делом? Постаралась бы узнать, кому принадлежит вещь. В чем проблема? Конечно же, он принадлежит самой Инесс. Или все же нет? Я попробовал зайти с другой стороны. Как он попал к ней? Что это за вещь? Крестик или приспособление для отправления какого-нибудь таинственного культа?
В сегодняшнем мире это вопросы, которые может решить не только следственная бригада. Существует Интернет, где есть ответы практически на все вопросы. И не по одному на каждый вопрос, а по нескольку. Другое дело, что не все они верны, разбросаны где попало. Но на то и дана человеку голова, чтобы выбрать правильный вариант из нескольких. Или хотя бы парочку наиболее реальных.
Тихо загудел кулер компьютера, замигала лампочка сетевой карты. Соединение установилось быстро. Не удивительно, будний день, не очень поздно, никто из соседей еще не качает по локалке из Сети объемные файлы художественных фильмов и телесериалов. Передо мной развернулось окошко поисковика. До этого мне приходилось искать что-либо лишь по словам. Скажем: «бесцветный грим», «французский маникюр»… Но скажите, как загнать в поисковик предельно конкретную вещь, лежащую перед тобой. Вот она, вся на виду до последней детальки. Казалось бы, чего проще, найти ей аналог во Всемирной сети? А вот попробуйте. Окошко на мониторе таинственно и приглашающе светилось, словно издевалось надо мной. Попробуй, если такой умный!
– Так, – сказал я сам себе. – Из всякой ситуации существует выход. Просто сосредоточься, подумай.
Для начала я загнал в окошко два слова: «летучая мышь». Узнал, что в средней полосе России крылатые кровососущие существа не обитают. Потом попытался отыскать упоминания о часовне на кладбище. Но тут меня ждал полный облом: она никого до меня не заинтересовала. Или я искал не так, как нужно? И тут в памяти всплыло новомодное слово, которое еще нельзя отыскать ни в одном словаре литературного русского языка – «гаджет». Да-да, именно гаджет – только такое определение могло подойти к крестику Инесс. Или, если сказать по-другому – вещь эффектная, но абсолютно бесполезная, модный гламурный прикол, которым можно похвастаться перед друзьями. Мол, у меня есть, а у вас нет.
Я набрал в окошечке слово «гаджет», но не спешил жать на «ввод», понимая, что компьютер вывалит на меня бесчисленное количество ссылок. Примерно такое, как если бы я пытался отыскать адрес конкретного человека, но для поиска задал бы только одно слово «мужчина» или «женщина».