«Да. Скорее всего, я его выброшу, но не сейчас. Как-нибудь потом.»
Я зашел в дом и, не включая свет, разделся. Ольга уже спала, она свернулась клубочком и тихо посапывала. Я лежал и перебирал в памяти вечерний разговор.
Ди и зеркало. Ирина и фигура в ручье. Зина, Ральф. Кровотечение у меня и Ольги. Дэн… Легенда… Столько совпадений не бывает. Гуфи пытался сегодня подвести нас под эту мысль, но запутался в рассуждениях, однако смысл один – находиться дальше здесь больше нельзя. Ольга повернулась на другой бок, задев меня локтем.
Завтра за нами придет лодка. Обязательно… Если лодка не придет, тогда…
Я засыпал, когда кто-то начал скрестись в дверь. Остатки сна быстро слетели с меня, как с дерева сухие листья под сильным ветром, и я подошел к двери.
– Кто? – шепотом спросил я.
– Дима, это я, открой, – раздался голос Иры.
Облегченно вздохнув, я отодвинул шпингалет. А вдруг с ней произошло то же самое, что и с Денисом? Секунду поколебавшись, я все же впустил девушку в дом.
– Что-то случилось? – тихо, стараясь не разбудить ребят, спросил я.
Ирина буквально упала мне на грудь и беззвучно зарыдала.
– Я… Я не могу… больше с ним находиться!.. – Она почти стонала.
– Тише… Что произошло?
– Он сказал…
– Ну?
Ирина всхлипнула:
– Он сказал, что нам безумно повезло. Мы избранные, – жарко зашептала она мне в ухо, до боли сжимая плечо своей маленькой ручкой. – Дима, он не узнает меня! Несет какую-то околесицу… А потом… – Глаза девушки округлились, это было видно даже в темноте. – Вообще перестал разговаривать. Он только квакал, словно спрашивая меня о чем-то… – Ее плечи снова затряслись от рыданий.
– Ты закрыла дверь? – Я прилагал огромные силы, чтобы не кричать. – Ира, ты закрыла эту чертову дверь за ним?
– Нет, кажется…
– Ложись спать, – велел я ей. Взяв фонарь, я в одних трусах выскочил за дверь.
Чем ближе я подходил к домику любви, тем больше понимал, что эта затея не из самых удачных. Я вовсю напрягал слух, пытаясь уловить какие-либо звуки из дома, но все было тихо. Дрожащий лучик фонаря робко остановился на двери. Она была приоткрыта.
(Ну, всего несколько движений, давай! На раз – прижми дверь к косяку. На два – вгони щеколду в паз. На три – уматывай обратно спать.)
Я облизал губы.
Запереть дверь, конечно, можно. И вернуться обратно (так и не посмотрев, что там, внутри), но… черт возьми, будь я проклят, но вдруг твердо решил про себя, что обязательно загляну внутрь. Всего на секунду… может, на две. Поистине любопытство – страшная вещь.
Я протянул руку и открыл дверь. Скрип петель показался мне ужасающе громким. Вздохнув поглубже, я вошел внутрь.
Свет фонаря, как мне показалось, слегка потускнел. Затаив дыхание, я провел его по кроватям. Пусто! Правда, на одной простыня была в каких-то бурых пятнах. Возможно, у Дэна открылись раны.
Но где он? Снова ушел куда-то?
Как ни странно, вероятность того, что его нет в доме, успокоила меня. Я развернулся, чтобы уходить, как вдруг в самом углу послышался какой-то шорох. Звуки доносились из самого угла.
Чувствуя, что сердце постепенно набирает темп, я направил свет фонаря в сторону звука. Звук был неприятный. Словно… хлюпала под ногами слякоть.
В углу что-то шевелилось.
– Дэн? – пискнул я, пятясь.
Звуки на мгновенье прекратились, и на меня глянуло лицо Дэна. Только Дэна ли?! Размытое серое пятно, как старый, грязный, подтаявший сугроб, вместо глаз – два размокших окурка, в длинных волосах шевелится что-то мерзкое.
– Ооо-о-ро-г-орог… – булькнуло существо и потащилось ко мне. Не помня себя от ужаса, я выскочил за дверь, больно ударившись при этом о торчавшую половицу пальцем ноги, и трясущимися руками запер ее на задвижку.
– Ро-о-ого-о?.. – вопросительно прочавкало существо из-за двери.
(Куда же ты?! Мы же еще не поиграли!..)
Как сумасшедший, я вбежал в дом и упал на кровать. Меня душил ужас. Я уснул почти под утро. Тяжелым, беспокойным сном.
* * *
Климентий долго не мог уснуть, ворочаясь в кровати. В его памяти раз за разом всплывала, словно протухшая рыба из глубины мутного пруда, произнесенная Денисом фраза насчет Татьяны. Костя…
Кто бы мог подумать?
«…Или ты хочешь сказать, что не знал, как она извивалась под Константином?..»
Клим сжал кулаки.
«Как насчет Татьяны?..»
Неужели Костя? Если это так, он вырвет у него сердце собственными руками.
«…Чтобы понимать живых, нужно больше общаться с мертвыми…»
Клим сжал кулаки еще сильнее и почувствовал, как ногти впиваются в ладони.
Всего лишь однажды Клим на мгновенье усомнился в верности своей жены, с которой прожил бок о бок почти двадцать лет. Усомнился и тут же отругал себя за необоснованную ревность.
Константин был женат, но это не мешало ему периодически навещать их в Красной Щели. В тот день Клим вернулся с охоты, неся с собой двух зайцев, попавших в силки. Подходя к дому, он услышал голос Константина и вслед за ним – звонкий смех Татьяны. Сердце застучало чуть быстрее. «А тут неожиданно из командировки возвратился муж…» – весьма некстати пришло в голову Климу, когда он распахнул дверь. Цепкий глаз тут же подметил вспыхнувшие розами щеки Татьяны и странный огонек, промелькнувший в глазах Кости. И все. Они были одеты, кровать была заправлена, шампанского на столе не было, а легкий румянец на лице любимой жены и тень в глазах друга к делу не пришьешь. После этого прошло много лет, и Клим ни разу не обмолвился с Татьяной об этом случае ни словом, но он всегда помнил то нехорошее чувство, внезапно охватившее его в тот момент, когда он вошел в хижину:
«…Книга Странствий… Надеюсь, ты знаком с ее содержанием?»
О какой Книге Странствий толковал Аверин? Клим был уверен, что Денис сам не понимал, о чем говорит.
«Похоже, в него вселился демон», – с кривой усмешкой подумал он. С головой у парня и в самом деле не в порядке, это факт. Оставалась слабая надежда, что все происходящее с Денисом – временно, но почему-то у Клима не было в этом твердой уверенности.
Он мысленно вернулся к вечернему разговору. Реакция ребят была понятна и естественна, было бы странным ожидать от них иного поведения. К тому же Клим сам с трудом пытался сдерживать охватившее его волнение. В свое время он снисходительно выслушал историю об Эллионе от одного дряхлого старика в Соловках, очень походившего на старославянского волхва.
Но байки байками, а ведь тогда в экспедиции действительно происходили страшные вещи. Видя состояние ребят, Клим благоразумно решил опустить некоторые подробности тех жутких событий.