Глядя на коленопреклоненных перед свечами прихожан, Илай вспоминал, сколько ночей он провел практически за тем же занятием.
Что следует искать в соборе?
Впрочем, полученное сообщение толковалось предельно ясно, поэтому колдун еще какое-то время побродил по зале, рассматривая древнюю каменную кладку и пытаясь охватить взглядом величественную постройку. Наконец за неимением лучших идей Илай тоже зажег свечу и, выбрав место подальше от других молящихся, с улыбкой встал на колени.
Спустя несколько минут рядом с ним опустился старик, шевеля губами в беззвучной молитве. Колдун же изо всех сил сдерживался, чтобы не воззвать к Рогатому Богу вслух. Пожалуй, было бы забавно, но... бессмысленно — к Николь это ни на шаг не приблизит.
В руках молящегося соседа блеснуло серебро. Заинтересовавшись, Илай слегка повернул голову, ожидая увидеть четки, а увидел пентаграмму. Старик поднял глаза — взгляды пересеклись.
— Это же знак... магов, — тихо сказал Илай, намеренно избежав слова «викка».
— Не обязательно. Долгое время пентаграмма символизировала пять ран на теле Христа и пять чувств человека.
— Впервые слышу.
— Да, это известно немногим. Но я, юноша, из тех мест, где христиане знают о своей религии куда больше остальных. Знают, кто они и чего ищут.
По спине пробежал холодок; даже в детстве Илай не испытывал такого страха, какой по необъяснимым причинам внушал ему старик. Он, несомненно, посланник — но от кого?
Молодой колдун облизнул внезапно пересохшие губы.
— Что же это за волшебное место?
— Бомбей.
«Ага! Значит, мне в Бомбей...»
Илай еще немного постоял на коленях, а потом загасил свечу.
Смейтесь, время ведьм прошло!
Вознесутся Деверо!
Бог Рогатый любит нас,
Кровь прольем еще не раз.
Тени прошлого шуршат,
Задыхается душа...
Что ж, пора сорвать покров
С мрачных тайн былых веков.
АМАНДА
Особняк Мур, Скарборо
Дом жил, у него стучало сердце... По коридорам струилась кровь, мерно пульсировали стены — там-бам, там-бам, там-бам, — но об этом никто не догадывался. И она тоже забудет, едва проснется.
Покачиваясь, Аманда медленно спускалась по винтовой лестнице к подвалу, все глубже и глубже под землю, туда, где похоронены тайны, где во тьме на каждом шагу расставлены коварные ловушки.
— Аманда, одна не приходи... — прошелестел над ухом голос, призрачный, скользкий, холодный. Слова черными снежинками кружили перед глазами, разлетались в разные стороны и рассыпались в прах. — Ты знаешь, что принести... Знаешь, что мне нужно...
Пол под ногами напоминал шкурку ящерицы...
Аманда вздрогнула и проснулась. Тяжело дыша, она включила стоящую на прикроватной тумбочке лампу. Свет озарил злобные физиономии, придерживающие красно-зеленый полог над кроватью. Девушка невольно поежилась. Ухмыляющаяся маска с глубокими впадинами глаз и высунутым языком украшала все четыре эбеновых столбика под балдахином. Впрочем, изображение Зеленого человека было повсюду. Стоило ли тогда удивляться, что особняк Мур снится ей каждую ночь?
Только Аманда не помнила ни одного сна — это и тревожило. Остальным, похоже, ничего подобного не снилось.
Выбравшись из-под одеяла, она лишний раз порадовалась, что одета в теплую пижаму (светло- розовую, с коровками, — такую же носила Николь, и желтую — Оуэн). Аманда спрыгнула с кровати на черный мраморный пол, потянула за шелковый шнур у окна — тяжелые шторы послушно разъехались в стороны. В спальню хлынуло кремово-сиреневое сияние, и, хотя ведьмы предпочитают лунный свет, у девушки вырвался лишь облегченный вздох: вот и еще одна ночь закончилась.
Она нащупала под подушкой амулет — сплетенный из серебряных нитей ловец снов, с черными и серебряными лентами, на которых болтались голубые и зеленые авантюрины. Черный и серебряный, цвета древнего ведьминского рода Каор, чья кровь бежала в венах Аманды, Николь и Холли... Их ветвь носила фамилию Катерс. О родстве с французской семьей три кузины узнали всего два года назад, когда утонули родители Холли. Прежде они винили несчастное стечение обстоятельств, но вскоре узнали правду...
Аманда спрятала ловца снов в маленькую серебряную шкатулку. Голубой авантюрин, целебный камень, усиливал дар предвидения. Зеленый, называемый также небесным камнем, предназначался для лечебных целей, для защиты и руководства в опасных путешествиях.
Сунув шкатулку под мышку, девушка взяла с тумбочки фонарик и осторожно, на цыпочках, вышла в коридор. Комната Томми находилась напротив. Спали они раздельно, так что Аманда могла без лишних хлопот самостоятельно изучить природу своих ночных кошмаров.
«Хм... Как-никак мы соединены духовными узами... Наверное, следовало бы заняться этой работой вместе с Томми», — терзалась она, угрызениями совести, бесшумно крадясь мимо запертой спальни.
Дверь Николь тоже оказалась закрыта. Маленький племянник, наверное, крепко спал в колыбельке, рядом с кроватью матери. Дедушка Оуэна разместился в смежной комнате; его спальню завалили волшебными амулетами, оплели заклинаниями, а сам Ричард неизменно держал под рукой пистолет-пулемет.
С тех пор как месяц назад они въехали в особняк, между ними то и дело вспыхивали споры о том, стоит ли здесь оставаться. Аманда настаивала на отъезде; Томми, господин своей госпоже, поддерживал ее целиком и полностью. Сестра же считала, что Оуэну безопаснее всего оставаться в доме. Благодаря адвокату Дереку Николь удостоверилась, что чары, оберегающие дом от чужаков, не действуют ни на нее, ни на сына, ни на тех, кого она пригласила переступить порог. Впрочем, и тут могла таиться ловушка...
Николь убедительно доказывала, что лучше пожить в особняке, — по крайней мере, пока они не придут в себя после битвы в лондонской резиденции Верховного ковена. Будущее покрыто мраком неизвестности, а защитить Оуэна вряд ли удастся, если постоянно перебегать с места на место, скрываясь от возможного преследования. Словом, нужна хоть какая-то крыша над головой.
Ведьмы развесили повсюду защитные заклинания, в несколько слоев опутали дом чарами белой магии — и все же...
Все же...
Возможно, сестре хотелось остаться в особняке на тот случай, если ее разыскивает Филипп. Он ушел вскоре после рождения Оуэна, а на прощание пообещал отчитываться каждый день, как продвигаются поиски Холли. Но однажды Филипп исчез. Тогда они еще были в бегах, и знать ничего не знали о наследстве семейства Мур. Разумеется, заклинанию легче вычислить местонахождение человека, если он не носится из города в город.