Держа ее в своих объятиях, он сел перед компьютером и устроил их так, чтобы Пэйн могла видеть монитор. Когда выяснилось, что ей больше нравилось смотреть на него, Мэнни нисколько не возражал… но это едва ли способствовало концентрации. Или причине, по которой он поднял ее с кровати.
– Пэйн, – обратился он.
– Что?
Господи, этот хриплый голос. Он, словно нож, резал его живьем и заставлял чувствовать каждую крупицу боли: хотеть ее так сильно, как хотел он, но сдерживать себя было мучительным удовольствием, которое было лучше самого яркого секса в его жизни.
Предвкушение оргазма в лучшем виде.
– Предполагается, что ты должна смотреть на экран, – сказал он, погладив ее щеку.
– Я лучше посмотрю на тебя.
– О, да…? – Когда его голос стал таким же хриплым, как и ее, Мэнни понял, что настало время для внутреннего диалога на тему «о-нет-даже-не-думай-большой-мальчик».
Но, черт возьми.
– Ты заставляешь меня чувствовать что-то всем телом. Даже в ногах.
Ну, сексуальное влечение способно на такое. Его кровообращение пылало, словно Манхеттен в полночь.
Но в коленных представлениях в духе Санты было нечто большее, чем быстрый секс…или даже недельная сессия, или месячная, или даже – Господь спаси их – длиною в год. На кону стояла вся жизнь. Ее.
– Как насчет того, чтобы немного посмотреть на монитор, а потом ты сможешь смотреть на меня столько, сколько душе угодно?
– Хорошо.
Когда она не отвела взгляда от его лица, Мэнни прокашлялся.
– Компьютер, bambina.
– Итальянец?
– По материнской линии.
– Что насчет отца?
Он пожал плечами.
– Никогда не встречал его, так что не скажу.
– Тебе неизвестен твой родитель?
– Да, так и есть. – Мэнни провел указательным пальцем под ее подбородком, поворачивая голову Пэйн в сторону компьютера. – Смотри.
Он постучал по экрану, понимая по нахмуренному виду Пэйн, что она сконцентрировалась, ее темные брови низко опустились над бриллиантовыми глазами.
– Это мой друг… Пол. – Мэнни никак не скрывал гордость в своем голосе. – Он также был моим пациентом. Крутой мужик… и много лет прикован к инвалидной коляске.
***
Сначала Пэйн не могла понять, что это было за изображение… оно двигалось, это точно. И казалось… минуточку. Это был человек, и он сидел на каком-то хитроумном изобретении, перемещающемся по земле. Чтобы передвигаться, он использовал массивные руки, его лицо исказилось в гримасе, его концентрация была столь же мощной, как и у воина в разгар сражения.
Позади него держалось трое других мужчин в аналогичных приспособлениях, они не отрывали от него взгляда, будто старались сократить все увеличивающееся расстояние между ними и лидером.
– Это… гонка? – спросила она.
– Бостонский марафон, дивизион инвалидных кресел. Он не просто выиграл состязание… в порошок стер своих соперников.
Они смотрели, как мужчина победил со значительным отрывом, его здоровые руки двигались со скоростью ветра, грудь вздымалась, а болеющая толпа на другой стороне трека ревела. Когда он разорвал победную ленту, к нему подбежала красивая женщина, и пара обнялась.
И что было в руках человеческой женщины? Ребенок, похожий на мужчину.
Целитель наклонился вперед и передвинул маленький черный прибор на столе, чтобы переключить изображение на экране. Двигающаяся картинка исчезла… а на ее месте возник улыбающийся портрет этого мужчины. Он был очень привлекателен и лучился здоровьем, рядом с ним стояла та же рыжеволосая женщина и ребенок с голубыми как у него глазами.
Мужчина все еще сидел, и кресло казалось более прочным, чем то, на котором он соревновался… по правде говоря, оно было очень похоже на коляску, которую прикатила Джейн. Его ноги находились в диспропорции с остальным телом – маленькие и задвинутые под кресло, но не на это обращаешь внимание… и даже не на катающееся устройство. Смотришь лишь на силу и ум мужчины.
Протянув руку к экрану, Пэйн коснулась лица мужчины.
– Как давно…? – спросила она хрипло.
– Его парализовало? Примерно десять лет назад. Он ехал на своем туристическом мотоцикле, когда его сбил пьяный водитель. Я провел семь операций на его спине.
– Он по-прежнему… в кресле.
– Видишь женщину подле него?
– Да.
– Она влюбилась в него после аварии.
Пэйн повернула голову и всмотрелась в лицо целителя.
– Он… смог стать отцом?
– Да. Он также водит автомобиль… как видно, может заниматься сексом… и живет жизнью, более насыщенной, чем у многих с двумя работающими ногами. Он бизнесмен, спортсмен и настоящий мужчина, и я горд называть его своим другом.
Говоря, ее целитель подвигал черным прибором на столе, и картинка снова сменилась. Появились фотографии мужчины на других соревнованиях, потом – улыбающегося на фоне какого-то огромного строения, затем – он, сидящий перед красной ленточкой с золотыми ножницами в руках.
– Пол – мэр Колдвелла. – Ее целитель нежно повернул голову Пэйн в свою сторону. – Послушай меня… я хочу, чтобы ты запомнила мои слова. Твои ноги – часть тебя, но не вся, они не то, кто ты есть. Поэтому, куда бы мы ни отправились после этой ночи, я хочу, чтобы ты знала, что травма не изменила тебя. Даже находясь в кресле, ты по-прежнему стоишь гордо, как и всегда. Рост – мера отсчета по вертикали… он ни черта не значит, когда дело касается твоего характера или жизни.
Он был убийственно серьезен, и, если быть до конца честной с собой, Пэйн немного влюбилась в него в это мгновение.
– Ты можешь… двигать этой штукой? – прошептала она. – Чтобы я увидела больше.
– Смотри… так пользуются мышью. – Он взял ее руку и положил на теплый, продолговатый предмет. – Влево и вправо… вверх и вниз… Видишь? Стрелка на экране перемещается. Щелкни сюда, чтобы посмотреть что-нибудь.
Потребовалась несколько попыток, но потом она уловила смысл… и это прозвучит абсурдно, но, просто вращая стрелкой по экрану и выбирая то, на что она хотела посмотреть, Пэйн чувствовала головокружительный прилив энергии.
– Я могу делать это, – сказала она. Но потом она, казалось, смутилась. Учитывая всю простоту действия, победа была слишком маленькой для празднования.
– В этом весь смысл, – сказал целитель ей на ухо. – Ты можешь все.
Дрожь прокатилась по телу от его слов. Или, что более вероятно, не просто от его слов.