– Наташка утром из комнаты не выходила, – покаялся Паша, – я незаметно игрушку Якова из коробки вынул, а к ней в сумку ну никак не смог подложить. Потом Орлова ушла, все свое прихватила, вернулась, но с кошелкой не расставалась, носила ее на плече. Никогда так раньше не поступала и вдруг таскается с идиотской торбой, прижимает ее локтем к телу, как будто там драгоценность какая-то.
– Отлично, – сказала я, – мы семимильными шагами движемся к финишной черте. Камера у тебя, Вере ты запудрил мозги, что якобы ищешь украденное и пока не следует говорить Якову о пропаже. Вы ему соврали, что прикольную новинку временно увезли. Я уверена, это твоя идея. Вера ничего не знает, кроме того, что камера пропала, и она не винила Наташу. Откуда я знаю, что Брызгалова не думает плохо об Орловой? Иначе бы она не звонила Натке с сообщением о найденных для нее учениках. Вера говорила со мной, интересовалась здоровьем Орловой, так не будут беспокоиться о человеке, если подозревают его в воровстве. Брызгалова очень хорошо относится к Якову Мироновичу. Ей твоя идея не волновать академика показалась удачной. Готова спорить, что ты пообещал сам разрулить неприятную ситуацию.
Павел молчал, а я продолжала:
– Теперь понятно, почему ты помчался за мной и рассказал историю про украденную камеру. Орлова в понедельник не пришла на занятия, а у тебя горит под хвостом, так надо подсунуть камеру Натке. По твоим расчетам, я, узнав «правду», ринусь к Натке, та, возмутившись, забудет о болезни и придет на кафедру. Наташа очень эмоциональный человек, она не удержится, налетит на тебя. А ты изловчишься, подкинешь ей крошечный аппарат в сумку и скажешь:
– Докажи, что ничего не брала, вывали все вещи на стол.
Орлова тут же вытряхнет содержимое сумки, и все увидят украденное. Дело в шляпе. Никто не поверит дипломнице, ни Вера, ни Яков, ни остальные, никто не скажет:
– Люди! Это же нелогично – приносить с собой ворованное в институт, да еще демонстрировать прилюдно, что лежит в сумке!
Нет, Натку посчитают воровкой, Яков от нее отвернется, в Виллидж Орловой не ехать. План не очень умен, но он мог сработать! Я права?
Паша кивнул.
– Ну, примерно так я и хотел!
– Но тогда вопрос: зачем ты сегодня сюда приперся? – почти ласково поинтересовалась я и предостерегла: – Больше не ври, что хотел подложить камеру в тумбочку.
Шея Паши покрылась красными пятнами.
– Колись, котик, – нежно пропела я, – иначе прямиком порулю к Якову.
– Ты этого не сделаешь! Ты поклялась молчать, – зашипел Воронов.
– Я всегда была хозяйкой своему слову, – гордо ответила я, надеясь, что он не знает, что полностью выражение звучит так: «Я хозяин своего слова, хочу даю, хочу назад забираю», – но и ты, в свою очередь, поклялся говорить правду.
Пашины глаза забегали из стороны в сторону.
– Компьютер.
– Ноутбук Натки? – уточнила я.
Воронов кивнул.
– Что в нем интересного? – напряглась я.
– Фотки Егора, – выдохнул Павел. – Это была вторая просьба Ксении Игоревны – удалить компрометирующие снимки. Орлова секс-разбойница, она свои постельные игрища любит на память запечатлеть.
– Кратов спал с Наташкой, – дошла до меня наконец-то неприглядная правда.
– Недолго и совершенно случайно, – поспешил защитить племянника ректора Воронов, – это произошло в конце прошлого года. Егор матери правду рассказал, когда Ксения начала бороться за поездку сына в Виллидж. Он испугался, что Натка фотки продемонстрирует. Обзовут Орлову аморальной, лишат Англии, решат Кратова туда отправить, а Наталья снимки всем разошлет. Опаньки! Хреновато получится.
Я строго посмотрела на мерзавца.
– И ты стер компромат?
Павел подался вперед.
– Нет.
Я вскочила.
– Заберу ноутбук с собой от греха подальше.
Павел вдруг рассмеялся.
– Можешь не стараться. Он умер.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Кто умер?
Воронов показал рукой на окно.
– Когда ты в квартиру вошла, я стоял на кухне, держал компьютер. Как дверь открылась, не слышал, думал, Наташка еще в больнице…
Я подпрыгнула.
– Она в клинике? В какой?
– Не знаю, – пожал плечами Паша.
– С тобой невозможно разговаривать! – возмутилась я. – Такое ощущение, что надо съесть молоко при помощи вилки. Отвечай нормально на мои вопросы!
– А я что делаю? – заморгал Павел.
– Кто тебе сказал, что Натка в больнице? – наскочила я на Воронова.
– Сам узнал, – отмахнулся он, – случайно.
– Рассказывай, – велела я, – выкладывай все! В подробностях! Перестань выдавливать из себя информацию по капле.
Воронов почесал в затылке и завел новую историю.
В четверг вечером, где-то около семи, когда Паша ушел из института и мирно топал к метро, ему позвонила Вера Брызгалова.
– Павлик, не сердись, совсем у меня из головы вылетело. Яков Миронович просил передать тебе научный журнал. А я закрутилась и только сейчас вспомнила. Издание в моем закутке, лежит в столе, в третьем ящике. Горелов хочет, чтобы ты изучил доклад Эрика Бау. Если тебе неохота таскать весь ежемесячник, он довольно объемный, сделай ксерокс статьи, Яков Миронович собрался обсудить ее с тобой в пятницу.
Делать нечего, пришлось Воронову возвращаться. У всех, кто работает с Гореловым, есть ключи от кафедры, я чуть не стукнула при этой фразе аспиранта сковородкой. Ранее он врал мне, что ключей ни у кого нет. Вот брехун! Воронов не видел, как меня передернуло от возмущения, он продолжал говорить.
Паша спокойно открыл дверь, прошел в закуток Брызгаловой, нашел журнал, открыл статью и решил посмотреть ее на месте. На улице как раз пошел плотный дождь, никаких особых планов на вечер у Воронова не было. Паша сел в кресло, положил ноги на маленький столик и углубился в чтение. Зажигать верхний свет он не стал, обошелся небольшим торшером, который стоял за креслом. Работа Эрика Бау оказалась на редкость неинтересной, непогода за окном разгулялась по полной программе, а Паша, несмотря на молодость, был метеозависимым человеком. Воронов начал зевать, и тут лампочка за его плечом сначала вспыхнула неестественно ярким светом, а потом погасла. Паша понимал, что надо встать и зажечь общее освещение, но парня внезапно покинули силы. «Посплю минутку в темноте», – подумал он и задремал.
Разбудил его голос Орловой, Наталья разговаривала с кем-то по телефону. Она тоже не захотела врубать светильники под потолком, обошлась настольной лампой. Паша собрался крикнуть: «Натка, ты что тут делаешь?» Но осекся, когда услышал слова Орловой, обращенные к неизвестному собеседнику: