Минуту оба стояли молча, вспоминая каждый свое. Скарлетт снова улыбнулась. Странным был мир, в котором они жили, настолько удивительно было встретить на корабле Джона, особенно сейчас, когда прошло столько времени.
– Это было ужасно… Единственный сын… любимый ребенок… страшно. – Джон задумался над воспоминаниями, нахлынувшими на него. Он вспомнил даже об Элле Лорине. Родители оплакивали Ричарда многие годы.
– Мы тоже, – прошептала Скарлетт.
– И Ваш муж… Вы больше никогда не вышли замуж? Скарлетт медленно покачала головой: – Мне было некогда. Со мной остались дети. И свои и чужие, хотя они сразу же стали своими, потому что мы вместе все это пережили. Старший сын, Уэйд, очень старался заменить детям отца, это было так трудно для него, такого молодого, на плечи которого свалилась такая большая ноша. Он очень помогал мне. Племянник тоже. Скарлетт задумалась, а Джон с изумлением посмотрел на нее.
– И Вы все это сделали одна. Я хочу сказать… воспитали их. – Он был потрясен. По его словам, Скарлетт нужно было воздвигнуть памятник при жизни.
– Более или менее. Я старалась. Я делала все, от меня зависящее, иногда опускались руки от отчаяния, но тем не менее все мы выжили.
– А что сейчас с Вашими детьми? Где они?
Скарлетт улыбнулась при воспоминаниях о близких. Она уже скучала по двум младшим, оставшимся в Сан-Франциско: – Старший сын Уэйд, фермер в нашем поместье в Таре. Племянник Бо – семейный герой. Он бросил Гарвард, вернулся домой, потом отправился в Нью-Йорк и стал там известным театральным деятелем.
– Как актер? – Джон был заинтригован. Батлеры представляли собой довольно интересную семью, много интересней, чем его собственная в Англии.
– Нет, режиссер-постановщик. И очень преуспел в этом. Театр уже поставил несколько интересных спектаклей. Несколько недель назад он женился. – Скарлетт улыбнулась. – Затем идет Кэт. Та, о которой я Вам говорила, ее я должна встретить в Лондоне. – Она не стала объяснять подробностей. – Следующая Салли – наша домоседка. И самый маленький – Фрэдди. – Скарлетт с гордым видом закончила перечислять детей, чем очень тронула Джона.
– И это всех Вы воспитали в одиночестве! Браво! Не представляю, как у Вас это получилось.
– Да, я делала все сама. День за днем. Никто не спрашивал меня, хочу я этого или нет. Просто это надо было делать…я люблю их всех, – и добавила мягко, – я делала это ради них и… ради мужа… Он остался на корабле… мужчинам не позволили войти в спасательные шлюпки.
Мысль об этом показалась Джону чудовищной, он представил, как эти люди пытались спастись с тонущего корабля: женщины, дети и обреченные мужчины. Насколько несчастна сейчас женщина, которая глядя в море, вспоминает ту ночь, которая так круто изменила ее жизнь.
– Сначала я думала, что они ждут другой спасательной шлюпки. Ведь никто не мог оценить реально… оказалось, что спасательных шлюпок было очень мало, да и потом мало кто понял сразу всю опасность ситуации. Никто даже не сказал, что мы должны поторопиться. Спокойно играл оркестр, не звенели колокола, не звучали сирены, толпившиеся на палубе люди думали, что у них в запасе много времени, а те драгоценные спасательные шлюпки уходили. Может быть, муж думал, что спасется позже или в конце концов подоспеет какое-нибудь другое спасательное судно… – Скарлетт оглянулась на своего спутника, который мог бы стать ее родственником и рассказала ему правду, в которой не хотела признаваться себе все эти годы. Джон понял это и прикоснулся к ее руке.
– Долгое время я надеялась, что Ретт вернется, что он обязательно спасется. Ведь он такой сильный. Мне до сих пор кажется, что он жив, что он где-то есть. Я понимаю, что это звучит дико, ведь столько раз публиковались списки всех погибших. Его не было в них и я всегда верила, что он не погиб… Что это не может быть правдой. – Лицо Скарлетт напряглось. – Я практически порвала все связи с миром, в котором жила раньше… только семья… его любимая дочь, вот все, что у меня осталось. Но… надежда иссякла… я совершенно опустошена и теперь понимаю, что эта надежда погубила меня. Теперь я знаю, Ретта нет, и он никогда не вернется. Все-таки он утонул тогда… Я не могла подумать, что прощаюсь с ними навсегда… – Я даже не поцеловала Ретта на прощание… и больше не видела его, – Скарлетт плакала на палубе ночного парохода, а Джон мягко придерживал ее за плечи.
– Но Вам не оставалось ничего другого. Вы поступили совершенно правильно. Вам повезло, что так случилось. Вы не должны обвинять себя за то, что выжили, а Ваши близкие – нет.
– Но почему он не позволил мне остаться с ним? – Скарлетт спрашивала Джона, как будто он знал ответ. – Почему он почти что выбросил меня с уже тонущего корабля.
– Наверное, он любил Вас настолько, что не мог позволить умереть. Так бывает. Такая любовь есть. И потом Ваш муж знал, что Вы нужны его дочери.
– Да, это так. И это справедливо по отношению к детям, но не ко мне… Дети вырастают и уходят, – голос Скарлетт звучал глухо, она впервые высказывала вслух эти сокровенные мысли. – Иногда я ненавижу даже свою погибшую дочь за то, что я выжила, а она нет. Почему я была обречена жить с такой болью? Почему я должна… – Скарлетт не стала продолжать. Это не имело сейчас значения. Близкие погибли, а она пережила все это и еще много чего…
– Жизнь несправедлива подчас. – Джон был очень тронут и взволнован, понимая, что женщина открывает ему самое сокровенное, что наболело у нее на душе. И он понимал также, что вероятно, это происходит в первый раз, и ему первому Скарлетт высказывает свои наболевшие мысли.
– Прошу прощения, – Скарлетт взглянула на Джона. – Мне не следовало говорить Вам всего этого, – она смахнула слезы со щек. – Я обычно не рассказываю об этом.
– Я так и понял, – Джон улыбнулся Скарлетт. – Жаль, что я не встретил Вас раньше. Я бы выкрал Вас у Ретта и, может быть, Ваша жизнь сложилась бы иначе, более счастливо… так же как и моя, впрочем. Вы бы предостерегли меня от женитьбы на той, на которой мне не следовало жениться, – Джон улыбнулся и продолжал, – я женился на кузине Ричарда по материнской линии. «Очень симпатичная девушка», как сказала мне матушка, но, боюсь, я слишком поздно понял, что она меня не любит.
– Вы все еще женаты на ней? – спрашивая, Скарлетт смотрела на Джона. Она вдруг подумала о том, что могла бы выйти замуж за него… могла бы. Ее сердце при этой мысли замерло… Сегодня на пароходе она поняла окончательно, что Ретта нет… и не будет…
– Да, – обреченно ответил Джон. – У меня три прекрасных сына. Мы общаемся друг с другом почти раз в два месяца, между путешествиями. Боюсь, моя жена… как бы это сказать?.. Сторонится общения с мужчинами, она более счастлива в женской компании своих подруг, своих родственников и лошадей.
Скарлетт почувствовала, что Джон тоже сказал ей нечто важное, сокровенное, но побоялась что-либо уточнять. Очевидно было только то, что Джон женился на нелюбимой, которая тоже не любила его и, вероятно, эти «женские компании» не были особенно важны в рассказе Джона. В самом деле Джон сказал значительно больше: было удивительно, что у них с женой три ребенка, так как только считанные ночи они провели вместе, но эти редкие попытки оказались такими плодотворными. Больше они не повторялись, и к этому не было желания ни у того, ни у другого.