Она говорила с некоторым надрывом, потому что чувствовала предвзятость герцога.
Да и как можно было без горечи думать о том, что при этой немыслимой роскоши в замке ее сестре приходилось жестоко экономить на всем, чтобы поддерживать относительный уют и благополучие в доме.
Алистер не мог позволить себе купить лошадей, о которых мечтал.
Словно прочитав ее мысли, герцог философски изрек:
— Как бы там ни было, мой сын сам избрал такую жизнь.
— Совершенно верно, ваша светлость, и он никогда не раскаивался в этом. Но я знаю, как тосковал он временами по Шотландии, и хотя он был очень счастлив с моей сестрой, он страдал без своего народа.
Теперь она говорила очень мягко и спокойно, понимая, что герцог вряд ли сможет ей возразить.
Прежде чем герцог ответил, в комнату вошел Торквил Мак-Нэирн и с ним — женщина, на которую Пепита по приезде не обратила внимания.
Оказалось, она довольно молода, не старше тридцати лет, и с первого взгляда было заметно, что она беременна.
— А, вот и ты, моя дорогая! — произнес герцог, когда она приблизилась к нему. — Я должен представить тебя нашей неожиданной гостье. Это, как ты знаешь, мисс Линфорд, невестка Алистера.
— Я догадалась, — последовал ответ, — и полагаю, она знает, что я — твоя жена!
Пепита была удивлена, так как не ожидала ничего подобного.
Она знала, что мать Алистера умерла молодой, но была уверена: он даже не предполагал, что отец может жениться второй раз.
Теперь девушка хорошо видела герцогиню.
У нее была довольно тусклая внешность, простоватое лицо.
Невзрачные рыжевато-песочные волосы и ресницы такого же цвета придавали ей некоторое сходство с хорьком.
Пепита присела в реверансе, но герцогиня не протянула ей руки, как положено, и Пепита уже знала, что если герцог неприязненно относится к ней, те же чувства испытывает к ней и его новая жена.
— Ужин подан, ваша светлость! — объявил дворецкий от двери.
Герцогиня, не сказав ничего Пепите, повернулась к герцогу и вложила свою руку в подставленный им локоть.
— Я надеялась, — сказала она неестественно громко, — что у нас будет спокойный семейный ужин, но у нас сегодня целое общество.
Она явно проявляла недовольство, и Пепита уже подумала, что было бы лучше съесть что-нибудь в своей спальне, но теперь предлагать это уже поздно.
Когда герцог и герцогиня направились к двери, она увидела Торквила, ждущего ее, чтобы сопровождать в столовую.
Он улыбнулся, и в его глазах появились веселые искорки.
Они последовали за хозяином и хозяйкой, и Торквил произнес почти шепотом лишь одно слово:
— Завидует!
Обед был великолепный.
Пепита, изрядно проголодавшись, наслаждалась каждым кусочком лосося, пойманного сегодня, и куропатки, подстреленной в лесах герцога.
Только после того, как волынщик обошел вокруг стола, сыграв мелодию и получив от герцога традиционный «глоток виски» из серебряного кубка, она осознала, что они с герцогиней покинут столовую вместе — согласно традиции — после мужчин.
Она очень мало говорила за ужином, в основном потому, что герцог говорил так, будто только он имел на это право и не хотел слушать никого другого.
Сидя напротив хозяйки, расположившейся слева от герцога, Пепита видела, как с каждым взглядом герцогини на нее враждебность в ее глазах все возрастает.
Торквил же, наоборот, был весел и остроумен, он заставил даже герцога рассмеяться несколько раз, хотя это явно стоило ему немалых усилий.
К концу трапезы Пепита не могла не задуматься о том, что она сама являлась причиной столь напряженной атмосферы и что самым верным и достойным шагом с ее стороны было бы покинуть замок как можно скорее.
Но она тут же спохватилась: разве можно оставить детей в этом доме?
Зять и сестра умоляли бы ее не делать этого. «Может быть, если б они приняли меня как обычную гувернантку, — думала она, — я могла бы оставаться в классной комнате».
Затем она вспомнила, что герцог может выгнать их всех завтра же, и даже если их визит продлится, они все равно будут нежеланными в замке, и она напрочь лишится покоя в будущем, когда, покинув детей, узнает впоследствии, что Рори и Жани изгнаны, как и их отец.
«Я должна спасти их, — запаниковала она. — Каким-то образом я должна спасти их».
Когда она и герцогиня дошли до гостиной, та, осторожно опустившись в кресло перед камином, раздраженно произнесла:
— Полагаю, мисс Линфорд, вы поняли, что мой муж оказал вам гостеприимство на одну ночь и вы уже решили уехать как можно быстрее.
— Я надеялась, ваша светлость, — с достоинством ответила Пепита, — что детям будет позволено поселиться здесь как дома, поскольку им некуда податься.
— Это невозможно, — вспыхнула герцогиня, — совершенно невозможно!
Затем, словно предполагая, будто девушка ничего не смыслит в семейной жизни, она добавила:
— Это будет дом для моих детей, нам не нужны самозванцы, узурпаторы или кукушата в нашем гнезде!
Слушая ее, Пепита почувствовала себя очень глупой: так вот что расстроило герцогиню!
Если даже она родит сына, он все равно не унаследует герцогство или статус вождя клана — все это переходит к потомству старшего сына герцога.
Теперь Пепита понимала причину недовольства герцогини, но ничем не могла помочь ей.
Что бы ни ощущали в связи с этим герцог и герцогиня, Рори занимал отныне очень важное положение.
Пепита и сама удивилась своей внезапной решимости, столь необычной для нее, бороться за его права.
Она не позволит бесцеремонно отослать его или просто игнорировать, как игнорировали его отца.
Поэтому она не ответила герцогине, которая нервно постукивала пальцами по ручке кресла и напряженно всматривалась в огонь, как будто пламя питало раздражение и гнев, со всей очевидностью кипевший в ней.
Беспокоясь за детишек, хотя и не думала, что герцогиня сможет как-то навредить им, Пепита умиротворяюще сказала:
— Я сожалею, если наше прибытие сюда расстроило вашу светлость, но у меня действительно не было другого выхода. Я решила, как бы ни гневался герцог на своего сына, он не пожелает, чтобы его внуки голодали, — ведь они-то ни в чем не повинны.
— Все это звучит весьма правдоподобно, мисс Аинфорд! — усмехнулась герцогиня. — Но вы не можете быть настолько толстокожей, чтобы не понимать, — в этом замке нет места для внуков, и уж тем более для сасенаков!
Прежде чем Пепита высказалась в свою очередь, к счастью, открылась дверь, и к ним присоединились герцог с Торквилом Мак-Нэирном.