— Ах, конечно! — вздохнула Фенела, и в ту же секунду до нее дошло, что она ведет себя так, словно для них обоих их брак — уже давно решенное дело.
Как и предполагал Николас, понадобилась немалая изворотливость, чтобы уладить формальности быстро и втайне, но в конце концов им повезло… ну и щедрые чаевые, которые Николас совал направо и налево, разумеется, возымели нужное действие.
«Во всяком случае, пока все идет хорошо», — думала Фенела десять минут спустя после своего превращения в жену сэра Николаса и впервые с интересом смотрела в будущее: что-то оно ей готовит?
Она открыла глаза. Николас входил в комнату в сопровождении говорливой хозяйки гостиницы, в руках у которой поблескивал поднос со стаканами.
— Как вы думаете, что я нашел? — торжествующе спросил Николас с ребячливой улыбкой. — Шампанское! У них там в подвале одна бутылка завалялась, представляешь? Я готов разрыдаться, если вино испорчено — отдает на вкус пробкой или еще что-нибудь…
— Поберегите ваши слезы для более подходящего случая, молодой человек, — вмешалась хозяйка. — Вино первоклассное, вам понравится. У вас такой вид, словно вы собрались отпраздновать что-нибудь?
— Да, — удовлетворил любопытство хозяйки Николас.
— О, я сразу же догадалась! А что — помолвку или свадьбу?
— Ну разве можно задавать так много лишних вопросов? — осадил ее Ник.
— Ладно, ладно, что бы вы там ни отмечали — желаю удачи! Я сама вот уже сорок лет как замужем и жалела-то об этом всего лишь дюжину раз, не больше. Кто может похвастаться, что прожил удачнее? И знаете что? Ежели уж ссориться начнете — ну а кто из порядочных людей не скандалит порой? — то помните, что всегда стоит пойти на мировую.
Она подмигнула новобрачным, протерла стаканы краем своего передника и вскрыла бутылку.
— Ого! Видали, как закупорено?! Лучше не сыщете! — заявила она, вручая пробку Нику.
Хозяйка разлила вино и оставила их одних.
Николас протянул один стакан Фенеле и приподнял свой собственный. Он заколебался, прежде чем пригубить его, и странное смущение внезапно овладело обоими.
— Что полагается говорить в подобных случаях? — спросил Ник.
— Не знаю, — ответила Фенела, — я еще ни разу не выходила замуж.
Слова прозвучали непринужденно, но горькая мысль пронзила ее мозг: будь она с Рексом, она бы этого не сказала. Потому что Рекс и сам знал бы, что говорить и как действовать.
О, вместо этой ужасной неловкости она вся лучилась бы счастьем, целиком поглощенная своей любовью, сверх всякой меры довольная тем, что принадлежит наконец милому возлюбленному и знает, что столь же бесконечно любима.
— Но я обязательно должен кое-что сказать, — настаивал Ник. — Традиции того требуют. Хотя слова в подобных случаях абсолютно бессильны. — И он вновь приподнял стакан. — За Фенелу, мою любимую, — произнес он глухим от смущения голосом.
Фенела почувствовала, что дрожит, и заставила себя смело взглянуть ему прямо в глаза, говоря при этом срывающимся голосом:
— Я хотела бы выпить за ваше счастье, Ник.
— А я счастлив, — откликнулся он. — И хочу, чтобы вы знали: я уже и так несказанно счастлив!
Фенела поставила стакан на место.
— Как бы мне хотелось, Ник — ради вас же самого! — чтобы все было по-другому… по я уже объясняла, в чем дело, и вы сказали, что поняли.
— Да-да, я понял… по крайней мере пытаюсь понять, но, Фенела, это никак не мешает мне любить вас!
«Ох, не следовало мне так поступать с ним, — подумала Фенела. — Это ошибка, преступление — ведь он еще очень юн!»
Впрочем, она с самого начала не лукавила и была с ним совершенно откровенна. Тогда вечером, во время объяснения в кустарнике, она призналась ему, что любит другого. В разговоре не упоминалось никаких конкретных имен, тем не менее Фенела считала, что Ник не мог не знать: имелся в виду именно Рекс.
Она слышала свой голос — тихий, дрожащий, запинающийся на каждом слове — и все-таки с решимостью продолжающий изливать ее потаенные чувства.
— Я люблю другого. Вы обязательно должны узнать об этом прежде, чем мы решим, как нам быть дальше. Я люблю его так сильно, как уже никого и никогда полюбить не смогу… и, чтобы быть до конца честной, я обязана сообщить вам об этом.
Закончив свое признание, Фенела подумала, какой же сумасшедшей надо быть, чтобы вот так, как сейчас она, разрушить не только свое будущее, но и лишить My ее единственного шанса на счастье.
И еще Фенеле казалось, что это признание ее вынудил сделать Ник своей порядочностью, добротой и прежде всего той любовью, которую он испытывал к ней, Фенеле.
Не было никакой возможности забыть о том, что он любит ее. Даже в таком состоянии, когда все мысли Фенелы были поглощены ее собственными неприятностями, она заметила это в страстном тоне его голоса, в пожатии руки; казалось, что она — любовь Николаса — витает в окружающем воздухе, а Фенела могла предложить в ответ лишь благодарность и сострадание.
Когда она в конце концов закончила свое признание и воцарилась тишина, оставалось только в тревоге ждать, что он ответит.
«После того что я наговорила ему сейчас, — рассуждала про себя она, — Николас ни за что не захочет остаться со мной».
Но Ник недрогнувшим голосом задал ей всего один вопрос:
— Тот человек может жениться на вас?
— Нет.
— Ну тогда мы можем не думать о нем. Если вы позволите, мне хотелось бы позаботиться о вас, Фенела.
Позаботиться о ней.
И теперь у Фенелы мелькнула мысль: а осознает ли он, какие тяготы в те минуты взвалил па свои плечи? Ведь речь идет не только о ней самой; если он только понимает это, ему придется заботиться теперь не об одной Фенеле, которая сегодня стала его женой, но обо всей семье Прентис с ее бесконечными неурядицами и сваливающимися на нее постоянными невзгодами.
Все эти хлопоты Николасу придется взять на себя, и да поможет ему бог! Он еще, наверное, не представляет, что потребуется от него в будущем.
Фенела подняла глаза на Николаса: он стоял перед ней и держал бокал с шампанским в руке, которая заметно дрожала от волнения, вызванного переполнявшими его чувствами.
Она импульсивно протянула ему руку.
— Спасибо вам, Ник.
Он взял ее руку немного неуклюже, теряясь от смущения перед этим жестом Фенелы.
— За что?
— За вашу доброту. Думаю, мне еще никогда не приходилось встречать столь доброго человека, как вы.
Он нахмурил брови, как будто силясь правильно понять ее слова, затем внезапно выпустил руку девушки из своей, отошел от камина и сел на стул, стоявший напротив Фенелы.
— Давайте-ка внесем ясность в наши дальнейшие планы, — проговорил он. — Куда мы с вами отправимся дальше?