И все-таки мысли о нападении со стороны Юстаса не покидали их, поэтому Друзилла считала, что если они уедут из города, их жизнь станет спокойнее.
Все ее размышления вертелись вокруг Юстаса и ее свадьбы, но иногда по ночам она просыпалась и начинала размышлять, как сложатся их отношения с маркизом после венчания.
Ей трудно было представить их будущую совместную жизнь.
Когда она думала о Линче, она вспоминала себя ребенком, мчащимся по саду, продирающимся сквозь кустарник, блуждающим по сосновому лесу, который в своем воображении она населяла драконами, ведьмами и другими героями из сказок
Для нее Вальдо всегда был юным рыцарем, он приносил радость и веселье в ее одинокое и однообразное существование. И сейчас ей было довольно трудно осознать, что юноша из детства и этот элегантный красавец — один и тот же человек.
Временами ей становилось интересно, что он думает о ней теперь, когда ее вступление в светское общество сопровождается таким огромным успехом, когда стук дверного кольца в доме маркизы не умолкает с утра до вечера, извещая о приходе посыльных с приглашениями и цветами.
Его больше не мучил страх быть осмеянным своими друзьями, он больше не боялся расспросов по поводу его скоропалительной женитьбы.
Но разве их тайное бракосочетание в замке, разве страх перед болезненной ненавистью Юстаса хоть немного сблизили их?
Ответ мог быть только один: «Нет». Ведь до сих пор они практически ни разу не оставались наедине.
С того дня, как они вдвоем катались в парке, он больше ни разу не приглашал ее на прогулки, за исключением тех случаев, когда их сопровождала вдовствующая маркиза или к ним присоединялся Энтони Хедли.
Хотя они довольно часто выезжали вдвоем.
Они ездили в Рейнлаф, гуляли в садах Воксхолла, каждый вечер они отправлялись на бал или в ассамблею, но, почти во всех случаях, их кто-нибудь сопровождал.
Скоро они уедут в Линч и останутся наедине, сказала себе Друзилла. Эта мысль вызывала у нее непонятные ощущения, которые она объясняла безумной радостью от перспективы вновь увидеть Линч, от сознания, что она станет хозяйкой этого большого дома, прославившегося своей красотой, величием и историей.
Как часто после того, как они с отцом уехали из Линча и поселились в поместье Уиндлгэм, она мечтала об этом, и в ее девичьих мечтах солнце, красота и радость жизни были неразрывно связаны с мальчиком по имени Вальдо.
В ее ушах звучал его голос, когда он звал ее, когда командовал, давал указания, а она безропотно подчинялась, польщенная его доверием и счастливая, что ему с ней интересно.
Всего четыре дня!
— О, какое облегчение! — воскликнула Друзилла, присаживаясь за туалетный столик. — И больше никаких примерок!
Ее гардероб уже был заполнен до отказа самыми разнообразными элегантными и дорогими платья — она никогда не могла представить, что у нее будут такие туалеты, которые дадут возможность в полной мере проявиться всей ее красоте, превратив ее из гадкого утенка в настоящую Принцессу-лебедь, как она в мыслях называла себя.
Как и было задумано, с первого дня каждое ее появление в свете производило фурор: все, не умолкая, обсуждали ее и строили различные предположения, пока в один прекрасный день она не оказалась на гребне популярности.
Она знала, что стала самой знаменитой молодой дамой в Лондоне, хотя некоторые завистливые мамаши и бросали на нее леденящие душу взгляды.
— Иногда мне кажется, что они меня ненавидит, — жаловалась она маркизе после того, как одна почтенная дама старой закалки устроила ей нечто вроде скандала.
— Конечно, они тебя ненавидят, — хмыкнула маркиза, — и неудивительно. Им надо хорошо пристроить своих неинтересных дочек, а тут появляешься ты и снимаешь все сливки. У них есть право так относиться к тебе!
— По крайней мере, мне удалось убедить всех, что я действительно околдовала Вальдо, — тихо проговорила Друзилла.
— Все считают, что вы женитесь по любви, — саркастически заметила маркиза.
При этих словах Друзилла подняла на нее глаза и спросила:
— Вы думаете, они в это верят? Надеюсь, они и дальше будут верить.
— Все зависит только от тебя, — сказала маркиза, — и, конечно же, от моего внука.
— Да, вы правы, — согласилась Друзилла. — ведь я не в его вкусе, так?
— Ему всегда нравились блондинки, — ответила маркиза, не считая нужным что-то скрывать от нее. — У него была герцогиня, еще куча красивых вертихвосток — я даже имен их не помню. Да, они все были блондинками, и его последняя любовница тоже.
— Его любовница?
Резкость, прозвучавшая в ее вопросе, не укрылась от внимания маркизы.
— Прости меня, детка. Мне не следовало бы говорить этого. Я думала, ты знаешь.
— Нет, я ничего не знала, — ответила Друзилла, — но это… естественно… не имеет значения.
— Совершенно не имеет, — подтвердила маркиза. — Красивый молодой человек должен утвердиться как мужчина, хвастаясь своей любовницей так же, как он хвастается красивой лошадью.
— А кто она? — тихо спросила Друзилла.
Поколебавшись, маркиза ответила:
— Бьянка де Сильва.
— Актриса! — вскричала Друзилла.
— Если можно ее так назвать, — ехидно заметила маркиза. — Ее взяли в Ковент-Гарден только потому, как я понимаю, что она гораздо смелее многих молодых актрис выставляет напоказ свое тело.
— Когда мы были в Ковент-Гардене, я не обратила на нее внимания, — сказала Друзилла, — но мне запомнилось ее имя. Оно было в программке.
Она наморщила лоб, стараясь припомнить Бьянку де Сильва.
— Она не стоит твоего внимания, — резко сказала маркиза. — Самая обычная потаскуха, недостойная того, чтобы ее обсуждали благородные дамы. Это яркий цветок, который мужчина срывает в минуту цветения и выбрасывает, как только он увял. Герцогиня и ей подобные намного опаснее любой самой ничтожной проститутки.
— Конечно, вы правы, — согласилась Друзилла.
И в то же время мысль, что у маркиза есть любовница, беспокоила ее. Она не знала почему. Вдовствующая маркиза была абсолютно права, когда утверждала, что среди молодых щеголей модно хвастаться своими любовницами. Особенно такими, которыми хотели бы обладать остальные, — это придавало соревнованию особую остроту, и ради возможности испытать подобные ощущения стоило потратить деньги.
Как же выглядит Бьянка де Сильва? Если бы она помнила!
У Друзиллы возникло желание попросить маркиза еще раз отвезти ее в Ковент-Гарден, однако она понимала, что, если после сегодняшнего разговора они пойдут в театр, маркиза будет над ней смеяться за то, что она не смогла превозмочь своего любопытства.
«А почему, собственно, меня должны беспокоить его женщины? — спрашивала она себя. — Какое мне дело до того, сколько у него было любовниц, кому он оказывает знаки внимания? Если он относится мне с должным уважением, если я — его жена, хозяйка его дома, какая мне разница, чем он занимается на стороне?»