— Измашкин погиб зря?
— Не знаю. Но переносить сюда представления из Большого Мира опасно. Муравьи и другие насекомые — это не железные тигры, не бронированные носороги... Это совсем другой мир. Измашкин, возможно, тоже решил, что ксеркс — это тигр величиной со слона. Либо бежать, либо принимать бой.
— А можно, оказывается, в чемоданчик?
— Не только. Мы не становились в чемоданчик, когда два года назад ходили по муравейнику. Можно быть на равных. Можно быть вообще невидимками...
— Как это??
— Это сложнее, потом поясню.
Саша взмахнула крыльями, бесшумно оторвалась от земли. Дмитрий сказал раздумчиво:
— Если запросить пардону, то не тронет?
— А что, гордость десантника не позволяет?
— Вообще-то не нравится, — ответил Дмитрий. Плечи его шевельнулись, под загорелой кожей вздулись тугие мускулы.
— Тогда считай это военной хитростью.
Дмитрий долго думал, голос его был нерешительным:
— Хитрим перед врагом, а мурашей что-то не хочется зачислять во враги. Простые, хорошие парни... Совсем как я. Наверное, здесь такая форма козырять старшим по званию.
— В яблочко, — согласился Кирилл.
— Извини, но такую дикую идею я должен проверить. В конце концов это я испытатель, а не ты.
Он рванулся вверх, как почтовый голубь, шумно и часто хлопая крыльями. Кирилл заспешил следом, но Дмитрий уже ушел в сторону, а потом и вовсе неким образом вошел в пике. Кирилл попробовал собезьянничать, но Дмитрий, а за ним и Саша умело использовали щели между потоками, зато Кирилл зависал, его подбрасывало теплыми потоками, кружило, несло в сторону.
Наконец он с трудом опустился, упал возле Дмитрия на широком, как танцплощадка, мясистом листе, покрытым редкими толстыми волосками. Саша с неразлучным бластером сидела на самом краю, чуть покачивалась вместе с листом. Вокруг нее блестели капли сока размером с дыню. В одной барахталась нежная мушка с большими глазами и крылышками феи.
Саша указала стволом бластера вниз. По сверкающим глыбам иноходью бежал ксеркс, а под углом к нему семенил желтый мирмик. Мирмик рыскал по сторонам, ксеркс двигался как линкор, явно держа курс на дальнейший кормоучасток.
Вдруг сяжки ксеркса шелохнулись, он тут же сделал молниеносный рывок, налетел на мирмика. Тот, как показалось Кириллу, ахнул в панике и рухнул на булыжники, быстро подобрав шесть лап к пузу.
Гигант высился над скорчившимся мирмикологом, как портовый кран над стареньким грузовичком. Доспехи блестели, лапы выглядели как деревья, между которыми заблудился ребенок. Сяжки достали мирмика, перекатили. Мирмик вскочил, его маленькие жвалы раздвинулись, там заблестела оранжевая капелька.
Ксеркс повернул голову, осмотрел подношение. Кириллу показалось, что гигант усмехнулся. Еще раз коснувшись усиками мирмика, неспешно двинулся дальше.
Булыжники отлетели в обе стороны.
Мирмик вскочил, проводил страшного гиганта обалделым взглядом, ощупал себя сяжками. Капелька еды, которую, предлагал ксерксу, снова исчезла. Еще дрожа, пугливо почистил сяжки, юркнул в сторону от ксерксовой дороги.
— Бедный муравей, — сказал Дмитрий с глубоким пониманием. — В лесу ксеркс, дома теща... Ладно, что мордоворот даже конфету не отобрал.
— Еду предлагает младший старшему, — пояснил Кирилл.
— Ну настала моя очередь, Пролетарию нечего терять. У хохла только чуб да душа...
Стряхнув крылья, он без разбега прыгнул вниз. Саша подобрала крылья, легла рядом с Кириллом у края. Обеими руками цеплялись за волоски, ибо под ветерком лист величественно заходил вверх-вниз.
Фигура Дмитрия быстро уменьшалась, наконец он распластался на камнях. Ксеркс отпрыгнул: Дмитрий упал прямо перед ним. Затем ксеркс рассерженно метнулся вперед. Огромные жвалы молниеносно сомкнулись на теле Дмитрия.
Саша вскрикнула, бросилась головой вперед. Кирилл замешкался только на мгновение. Потоком теплого воздуха их отшвырнуло, Сашу дважды перебросило через голову, Кирилл плашмя упал на сухой лист, распугав клещей. Подхватившись, бросились к далекому ксерксу, под которым лежал Дмитрий.
Ксеркс приподнял Дмитрия, его жвалы разомкнулись. Дмитрий упал, остался на земле, не двигался. Ксеркс переступил через него, его глаза уже шарили по зеленому лесу, сяжки ходили широкими кругами. О странном существе, судя по всему, уже забыл. Перенаселено, всех не упомнить. Ходют тут всякие, разные, бессяжечные...
Дмитрий приподнялся, помахал рукой:
— Да жив я, жив!
— Цел? — закричала Саша на бегу. Бластер в ее руке смотрел вслед ксерксу.
— Не совсем... но жив. А что ребра малость... так кто мне их не мял?
Он поднялся, ощупал себя, страдальчески перекашивая рожу. Саша бросила гневный взгляд, исчезла, словно призрак, вернулась уже нагруженная тремя парами крыльев, Кирилл сказал с великим облегчением:
— Слава Богу... Но тебе рисковать не стоило.
— Ну да, все тебе, — ответил Дмитрий с сарказмом.
Саша швырнула крылья на землю. Голос ее дрожал от негодования:
— Дима! Ну тебя к сороконожкам с твоими этологическими штучками! Без них еще вопрос: погибнешь ли, а с ними...
Дмитрий обезоруживающе улыбнулся Кириллу:
— Ты прав. С ними можно общаться. Простые, бесхитростные парни.
Он помог Кириллу нацепить крылья. Саша вдруг спросила с подозрением:
— А что ты ему говорил? Я видела, у тебя губы шлепали... Молитву читал?
Дмитрий в смущении пожал плечами. Крылья качнулись, заставив его ступить несколько петушиных шажков:
— Заметила? Могла бы смолчать. Просто струхнул, признаюсь. Не помню, что и как, только вроде бы дважды назвал его «товарищ генерал», раз «ваше сиятельство» и три раза «товарищ Аверьян Аверьянович»...
Саша взвилась, уже с неба донесся ее голос:
— Похож на Ногтева?
— Как две капли, — ответил Дмитрий с чувством.
Впереди вырастал темный трухлявый пень с отвалившейся корой. Кирилл еще издали услышал запах гнили, разложения.
При посадке едва не угодил в мрачный колодец. Стенки были цилиндрические, ровные, колодец уходил в темноту. Оттуда поднимались запахи плесени и гнили. Такие же колодцы темнели и дальше, похожие на шахты для запуска баллистических ракет.
Дмитрий исчез. В двух десятках шагов высился мрачный гребень: пень, не допилив, сломали, так что бодрый голос Дмитрия доносился из-за деревянной стены. Саша вскочила на вершину гребня, пригнулась в хищной позе, быстро разворачиваясь, как пулемет на турели, в ожидании нападения хищных полчищ.