Коротко взглянув на меня, он спросил:
– Можем ехать? Ничего не забыла?
Я покачала головой:
– Вроде бы нет. Можем ехать.
Рен положил широкую ладонь на руль и уверенным движением развернул автомобиль. Он сделал это простое действие так красиво и элегантно, что у меня перехватило дыхание. Он все делал красиво, умело, точно…
Мне совершенно невпопад вспомнилось, как эти длинные пальцы, лежащие сейчас на руле, когда-то ласкали мою кожу, гладили волосы. Как обжигало его дыхание, а губы шептали слова, значение которых теперь ускользало…
Боже, как давно это было! Казалось, целая вечность прошла с тех пор.
Я с трудом оторвала взгляд от его руки и стала смотреть на проносящиеся за окном дома. Оказывается, это путешествие будет для меня гораздо тяжелей, чем казалось поначалу. Если я не перестану смотреть на него, как голодный на вазу с фруктами, оно превратиться для меня в настоящий кошмар уже через несколько часов. И что самое худшее - Рен даже не подозревает об это. Он всего лишь оделся в самую красивую рубашку на свете и натянул самые узкие джинсы, которые изумительно подчеркивают сильные бедра, а я теперь должна приложить все усилия, чтобы не заработать косоглазия.
«Главное, чтобы ты ничего не заметил, - думала я, чувствуя, как полыхают щеки. - Иначе я провалюсь со стыда…»
Стоило мне подумать это, как раздался насмешливый голос Рена:
– Тебя охладить?
Через секунду на меня дунул поток ледяного воздуха.
– Что ты делаешь? - Взвизгнула я, закрывая пальцами решетку, из которой сквозил арктический холод. - Я получу обморожение прямо у тебя в машине! Выключи!
Он только рассмеялся.
– Я не хочу, чтобы ты расплавила кресло, на котором сидишь.
– Не расплавлю, не переживай! - Злая от издевательств, я мысленно пообещала себе, что больше даже не взгляну в его сторону.
– Ты очень быстро вскипаешь.
– Это хорошо или плохо?
– Смотря в какой ситуации. - Продолжая улыбаться, ответил он, но кондиционер все-таки выключил.
Некоторое время мы ехали молча.
Я все еще кипела из-за его шуток, но больше злилась на саму себя. Не стоило так открыто разглядывать его, тем более в первые минуты встречи. Теперь Рен подумает, что я готова упасть перед ним ниц, увидев распахнутый воротник рубашки. Хотя не так уж он окажется и не прав…
Как только мы выехали из города, дорога начала витиевато кружить среди холмов, поросших густым желто-багряным лесом. Лента ее то выплывала длинной ровной полосой и тянулась до самого горизонта, то вдруг терялась за очередным холмом, чтобы снова показаться через минуту. Стараясь не смотреть на водителя, я молчаливо наблюдала за пейзажем, выискивая указатели. Спустя несколько минут, не увидев ни одного из них, я наконец решилась нарушить тишину:
– Сколько мы будем ехать?
– Столько, сколько я буду вести.
– Пожалуйста, скажи мне, сколько дней займет дорога?
Рен покосился на меня.
– Увидишь ты его, не нервничай.
Я нахмурилась. Он каждое предложение сводит к Марку и от этого злится. Пора бы уже расставить все по местам, но у меня никак не хватало духу начать этот разговор. Да и как объяснить что-либо человеку, который напридумывал себе небылиц и свято в них верит… Можно хоть пеной изойти, доказывая, что мы с директором почти не знакомы, но Рен даже бровью не поведет.
Я вздохнула.
– Он мне нужен совсем не для этого.
– Не для чего?
– Не для этого… - Осеклась я, осознав, как глупо выглядят мои слова. - Почему ты думаешь обо мне всякую ерунду?
Сохраняя непроницаемое выражение лица, Рен молчал.
– У меня к нему дело, которое вообще не имеет ничего личного. Но мне очень нужно знать, сколько займет дорога, это важно, понимаешь? А ты мне два слова сказать не можешь. - Я расстроено замолчала и отвернулась в сторону.
Через некоторое время Рен ответил.
– Мы будем ехать не меньше четырех дней. Если не повезет с погодой, то пять. Его особняк находится в горах, уж не знаю, какого черта он забрался так далеко, но по этой дороге не будет ни одного отеля, так что ночевать нам придется в лесу.
Не успев оправиться от изумления насчет количества дней в пути, я была заново удивлена новостью о лесных ночевках. Или скорее тем неприязненным тоном, каким он произнес эти слова.
– Хорошо, в лесу так в лесу. - Примирительно сказала я. - Я не привередливая.
Рен только усмехнулся.
– А у тебя нет выбора. Ты будешь спать там, где я скажу. - Бросил он.
Я вдруг разозлилась:
– Конечно, тебе же нравится, когда я кукла, которую ты дергаешь за ниточки. Сказал одно - я сделала, сказал другое - тоже сделала, не жизнь, а малина. Женщина вообще не должна иметь мозгов, да? Зачем они ей, если всегда можно кому-нибудь подчиниться? Вот только подчиняться хочется умным, мужественным, справедливым мужчинам. А тем, кто не может добиться уважения женщины - приходится правдами и неправдами вытягивать всякие обещания…
В гневном порыве я и не заметила, что машина уже остановилась, а лицо Рена нависает в нескольких сантиметрах от моего.
– Ты закончила? - Свистящим шепотом спросил он.
– Наверное… - Я не смотрела в горящие глаза, все мое внимание сосредоточилось на губах, таких умопомрачительно красивых губах, находящихся слишком близко. Казалось, что качнись я немного вперед, и мы сольемся в обжигающем поцелуе, бурном и яростном… Но как бы мне не хотелось этого, я сидела, словно приклеенная. Осталось только подтвердить его мнение, что я самая доступная из всех существующих женщин. Вдыхая дразнящий аромат его кожи, я чувствовала, как сознание мутится в моей голове, а разум растворяется в сладкой дымке предвкушения.
Однако глаза Рена продолжали полыхать недобрым светом, заставляя на время забыть о губах и о том наслаждении, которые они способны подарить.
Глядя на меня, он медленно улыбнулся.
– Тебе ведь очень хочется, чтобы я это сделал?
Чувствуя, как полыхают не только мои щеки, но и что-то гораздо ниже, я едва сдерживалась, чтобы не ответить «Да». В конце концов, у меня должна быть элементарная гордость, и если не сейчас, то когда ее проявлять? Изнемогая от желания, чтобы он поцеловал меня сам, я продолжала молча рассматривать щетинки на его подбородке.
– Я хочу услышать это… - Он наклонился еще ближе, и теперь его губы почти касались моих.
Чувствуя, что еще секунда, и я потеряю контроль, я изо всех воспротивилась его притяжению. Если сейчас я скажу «да», то окончательно потеряю всякое уважение к себе, а вот Рен, напротив, будет очень доволен.