– Он постоянно болтается в космосе – то он в лунных своих владениях, то он где-то на Марсе, то еще где-нибудь, – резюмировал Феликс Блау. – Все мы прекрасно понимаем, что нет ничего более хрупкого, чем корабль, летящий в межпланетном пространстве. Крошечной дырочки достаточно для того… – он сделал весьма красноречивый жест.
– Все правильно, – мрачно кивнул Лео Булеро. – Но нам следует заручиться поддержкой ООН.
По действующему законодательству, частным лицам и работникам коммерческих фирм не разрешалось иметь ничего, кроме обычных пистолетов. Им же требовалось нечто куда более мощное.
– У меня есть для вас любопытная информация, – сказал Феликс, открывая свой дипломат. – Наши люди в ООН имеют доступ в кабинет Хепберн-Гильберта. Заставить его поступить неким образом мы конечно же не сможем, но переговорить с ним нам в любом случае удастся.
Он достал из дипломата какой-то документ.
– Наш Генеральный секретарь весьма обеспокоен тем, что во время так называемых «перевоплощений», вызванных употреблением Чу-Зи, постоянной компонентой опыта является присутствие в нем Палмера Элдрича. Понять, что это может означать, несложно. Если это будет продолжаться и впредь, в лице Хепберн-Гильберта мы обретем союзника, готового к негласному сотрудничеству.
– Феликс, – перебил своего собеседника Лео, – все это, конечно, замечательно, но объясни мне одну вещь – с каких это пор у тебя вместо руки стальной протез?
Феликс посмотрел на свои руки и удивленно ахнул. После этого он перевел взгляд на Лео и ахнул еще раз.
– У тебя то же самое, дружище! Мне кажется, что и с зубами у тебя непорядок!
Так и не раскрывая рта, Лео поспешил в туалет, где на стене висело большое – в человеческий рост – зеркало.
Он посмотрел на свое отражение. Все правильно – так оно и есть. Даже глаза стали другими. Он вздохнул и, вернувшись в салон, вновь подсел к Феликсу Блау. Феликс механически перелистывал какие-то бумаги. Лео отвернулся от него и посмотрел в иллюминатор на крошечные искорки звезд, затерянные в бездонной непроницаемой тьме…
– Здорово по мозгам шибает, верно? – сказал вдруг Феликс Блау.
– И не говори, – прохрипел в ответ Лео. – Слушай, что же мы теперь будем делать?
– Мы должны относиться к этому как к должному. – Он посмотрел на людей, сидящих по соседству. У всех было то же самое. Квадратная челюсть, стальная рука, глаза-щели. И так до самой кабины пилота. У самого пилота наверняка было то же самое.
– Хоть убей, не понимаю, что все это может означать! – пожаловался Лео. – Как это могло произойти? Неужели мы оба разом сошли с ума?
– Ты принимал Чу-Зи? – дрожащим голосом спросил Феликс Блау.
– Нет, после того укола на Луне – ни разу!
– Я тоже его не принимал, – сказал Феликс. – Значит, оно может распространяться и как-то иначе! Он или – точнее – оно уже повсюду! Прекрасно. Хепберн-Гильберту придется пересмотреть свою позицию. Думаю, здесь Палмер Элдрич ошибся – он зашел слишком уж далеко!
– Может быть, все это происходило уже помимо его воли, – пробормотал Лео. – Возможно, эта треклятая тварь постоянно нуждалась в притоке новой протоплазмы – она поглощала вокруг себя все, разрастаясь подобно чудовищной раковой опухоли.
Рост этот можно было прекратить одним-единственным способом: следовало уничтожить ядро этой клетки. И кто как не он сам-хомо сапиенс эвольвенс – должен был это сделать! Человек из будущего спасет настоящее своей расы. Главное теперь – чтобы ООН не отказала в помощи.
Я – Защитник своей расы…
Интересно, достигла ли эта зараза Терры? Цивилизация Палмеров Элдричей – седых, худосочных, страшно высоких – цивилизация сверкающих протезов и зубов из нержавеющей стали, цивилизация глаз-щелок… Лео поежился. Ему, Защитнику Расы, стало вдруг страшно. «А если эта пагуба затронет и наш разум? – спросил он себя. – Я ведь тогда и убивать эту дрянь не пожелаю, ибо стану ею и сам…»
– Нет, этого не может быть! Наверняка все это вижу только я – это следствие того самого укола, я все еще нахожусь под действием наркотика! – От этой мысли Лео тут же стало легче. Терра оставалась такою же, какой была и прежде, все, что происходило, происходило только внутри него. И Феликс, и этот корабль, и визит к Барни Майерсону существовали только в его отравленном сознании.
Он толкнул Блау в плечо:
– Феликс, проснись, ты призрак, на самом деле тебя нет, понимаешь? Все это происходит внутри меня! Естественно, доказать это…
– Лео, ты меня, конечно, прости, – ответил Блау, – но ты заблуждаешься.
– Да ну тебя! Когда-нибудь я все равно проснусь, и весь этот кошмар тут же исчезнет! Мне сейчас надо побольше пить – мой организм так быстрее очистится! – Он помахал рукой: —Стюардесса! Будьте добры, принесите нам выпить. Мне – виски с содовой.
– Мне тоже, – буркнул Феликс Блау. – Только не забудьте положить туда лед – маленький такой кусочек, иначе вы все испортите!
Через минуту стюардесса вернулась уже с подносом.
– Это вы просили со льдом? – обратилась она к Блау. Это была хорошенькая блондинка с зелеными, как у кошки, глазами и высокой грудью. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не квадратная челюсть… На глазах у изумленного Лео исчезли и длинные ее ресницы, обратившиеся вдруг в защитные…
Он отвернулся. Хуже всего, когда это происходит с женщиной. Особенно если женщина эта красива…
– Ты видел? – спросил Блау, залпом выпив свой виски.
– Да. И это лишний раз говорит о том, что медлить нельзя! Как только прилетим на Терру, тут же отправимся на прием к этому мерзавцу Хепберн-Гильберту.
– Зачем? – спросил Феликс Блау.
Лео удивленно посмотрел на него и молча указал на блестящий стальной протез Феликса.
– А мне эта штука, честно говоря, нравится, – ответил тот.
«Именно этого я и боялся, – подумал Лео. – Рано или поздно это должно произойти со всеми. И все же я так просто не сдамся! Кого-кого, а меня-то ему не сломить! Теперь все будет зависеть только от меня, от меня одного. Впрочем, так даже лучше. Я слишком хорошо представляю себе грядущее, для того чтобы согласиться с этим, пусть даже я останусь единственным человеком, живущим по законам доэлдрической эры. Опираться я могу лишь на то, чем я обладал от рождения. Эта сила – а это действительно сила – недосягаема для Палмера Элдрича, она не принадлежит мне, и потому я не могу утратить ее… Я чувствую ее. Над нею не властен никто. Она существует вне этого мира, где рука превращается в протез, а глаза – в линзы… Там, где она, всего этого нет.
Тысячелетиями мы жили под гнетом древнего проклятья, однако и оно не смогло лишить нас того единственного, что все это время делало нас людьми – людьми, а не скотами! Если то, что стоит за Палмером Элдричем, вознамерилось обратить нас в часть себя, оно совершило роковую ошибку. То, на что оно покусилось, неуничтожимо извне.