– Эллисон, это Вероника Ричардс из отдела маркетинга. Я бы хотела поговорить с мистером Клайном, если можно.
– Сожалею, но мистер Клайн вылетел на встречу с представителями «Ай-би-эм». Он вернется только в понедельник.
– Тогда не могли бы вы… назначить мне встречу с ним на понедельник?
– Это так срочно, мисс Ричардс? Мистер Клайн обычно очень занят в первый день по возвращении из командировки.
Но он установил в компании политику открытых дверей, за что Вероника ему в настоящий момент была благодарна. У нее не возникло желания обсуждать с Эллисон тот предмет, ради которого ей надо встретиться с мистером Клайном.
– Я могу подождать до вторника, если так будет удобнее.
– Вы уверены, что не можете обсудить этот вопрос со своим непосредственным начальником? – Вероника всегда подозревала, что Эллисон политика открытых дверей, проповедуемая ее шефом, была не вполне по душе, и теперь она получила тому доказательство.
– Да, уверена. В какое время во вторник мистеру Клайну будет удобнее всего со мной встретиться? – спросила она, стараясь говорить спокойно, несмотря на то что у нее поджилки тряслись.
Эллисон назвала время, и Вероника поблагодарила ее, прежде чем повесить трубку. Пять дней в подвешенном состоянии – ей предстояла долгая и мучительная пытка.
Закрыв папку с личным делом Кевина Коллинза, инженера-конструктора, Маркус встал и потянулся. Он работал над информацией о сотрудниках вот уже два часабез перерыва – с тех пор как вернулся с ленча. Сцепив руки за головой, он сделал несколько разворотов в стороны, разминая затекшие мышцы воротниковой зоны.
Он с удовольствием бы сейчас поплавал. Мистер Клайн поселил его в прекрасную квартиру с плавательным бассейном на цокольном этаже. Как только вернется домой, сразу отправится туда. Отсутствие физической нагрузки дурно на него влияло.
Он подумал, что неплохо бы позвать с собой Ронни, но отбросил эту идею как вздорную. Он бы не пожалел месячного жалованья зато, чтобы увидеть ее в купальнике, но сомневался, что такое когда-либо случится. Она страдала водобоязнью. Он подумал, не имеет ли этот страх отношения к тому, что случилось с ее родителями. Кажется, она говорила, что они погибли на воде.
Маркус опустил руки и вернулся к изучению личныхдел.
Итак, Кевин Коллинз. За последние пять лет это; инженер успел поработать в четырех фирмах, разрабатывающих высокотехнологичные продукты. Он вполне мог обрести достаточно связей, чтобы выйти на людей, заинтересованных в покупке информации, не говоря уже о том, что его образ жизни был как у классического шпиона – жить на широкую ногу и нигде долго не задерживаться. Да и квартира у него была в весьма престижном районе, дорогая даже для одинокого мужчины.
Все папки Маркус разложил на три стопки: в первой были еще не просмотренные личные дела, во второй – те, которые он счел практически абсолютно чистыми, а в третьей – биографии с изъянами. Эту третью стопку он собирался еще раз внимательно пересмотреть. Дело Коллинза он положил именно туда.
Маркусу не сиделось на месте, и он отправился за очередной чашкой горького кофе из кофейника для сотрудников. Эта порция оказалась еще хуже предыдущей, и он вылил содержимое, сделав единственный глоток.
Возвращаясь в свой закуток, он не удержался от искушения заглянуть к Ронни.
Он пообещал себе избегать ее, покуда возможно, но то, что он решил умом, не вполне соответствовало потребностям его тела. И тело его как вкопанное замерло в дверном проеме ее офиса, а глаза остановились на ее ладной фигуре.
Он наслаждался возможностью наблюдать за ней, не будучи замеченным. Созерцание вживую давало куда больше удовлетворения, чем ее фотография – он украдкой сделал снимок в одно из их совместных посещений ресторана. Раза три он хотел выбросить этот снимок, но в итоге сдался и поставил его на тумбочку возле кровати.
Он тешил себя мыслью, что эта фотография будет наглядным напоминанием: никогда нельзя позволять женщине делать из тебя дурака. Чтобы впредь не повторять такой глупости. Снимок действительно о многом напоминал, только не о том, для чего был поставлен.
Сейчас его мучительница работала над каким-то докладом, взгляд ее то устремлялся на экран монитора, то возвращался к пухлой папке с документами, лежащей слева от нее на столе. Движения ее были точны, быстры и выверены до автоматизма: пристальный сканирующий взгляд на документ в течение нескольких секунд, взмах пальцами и две минуты стремительного порхания по клавиатуре – его всегда поражала та скорость и легкость, с которой она печатала.
И эти легкие движения пальцев вызывали в памяти почти болезненные воспоминания о том, как они порхали по его телу. У нее были очень талантливые пальцы. Она прошла путь от девственной скованности до поразительно умелой и страстной раскрепощенности в ласках всего за одну неделю – первую неделю их близости.
Маркус вздохнул и выдал себя – тело его помимо желания бурно отреагировало на непрошеное воспоминание.
Вероника напряженно застыла и опасливо подняла глаза, одновременно развернувшись на вращающемся кресле лицом к двери.
– Маркус. – В глазах ее застыла тревога, скорбные складки пролегли у губ.
Маркус нахмурился. Ему не понравилась ее реакция.
– Прекрати так на меня смотреть. Я не Джек-потрошитель, явившийся за очередной жертвой.
Глаза ее вначале расширились, но она быстро справилась с собой и надменно поджала губы. Ему захотелось в стену вжаться от этого взгляда.
Он чуть не заскрежетал зубами. Эта женщина знала, как его достать.
– Считай, что шантажа не было. Я беру свои слова обратно.
Похоже, она не удивилась.
– И это правильно.
Он приблизился к ней настолько, что сумел разглядеть влажную пелену, застилавшую ее серые глаза.
– Верно. Когда ты снова окажешься в моей постели, Ронни, это случится потому, что ты просто не сможешь устоять. Я не буду вынуждать тебя на это пойти.
Он говорил тихо. Он не хотел, чтобы обитатели прочих отсеков оказались свидетелями их с Ронни выяснения отношений.
Лицо ее приняло то выражение ослиного упрямства, которое было ему хорошо знакомо по старым временам, когда они начали встречаться, но еще не стали любовниками.
– Я не собираюсь ложиться с тобой в постель, Маркус Данверс, – ни добровольно, ни по принуждению. Так что тебе лучше об этом забыть.
Насколько было известно Маркусу, Ронни никогда в библиотеке не работала, но интонации у нее были именно такие, какие бывают у старомодных библиотекарей, вернее, у мультяшных персонажей, пародирующих оных. Ему захотелось стереть с ее физиономии эту самоуверенную мину.
Он наклонился над ней и схватился руками за подлокотники ее кресла. Она откинулась на спинку, вжалась в нее. Маркус навис над ней. Лицо его едва не коснулось ее лица.