Ртуть не могла больше удержать меч, он рвался у нее из рук, как живой. Корделия в это время начала расти, раздуваясь, и превратилась в гигантского медведя. Медведь, заполняя лужайку ревом, протянул к Ртути огромные когтистые лапы.
Лучники не сдержались: с тревожными возгласами, они послали в голову медведю тучу стрел.
Конечно, стрелы пролетели насквозь, ведь медведь был только иллюзией, и голова его на четыре фута возвышалась над Корделией. Ртуть немедленно отреагировала, и на ее месте неожиданно появилась львица, которая с ревом набросилась на медведя.
Медведь исчез, Корделия тоже.
Львица приземлилась и повернулась в гневе и замешательстве, снова превращаясь в Ртуть.
— Итак, ты знаешь, что умеешь проецировать иллюзии, — тихо обратился Джеффри к Ртути.
— Я умею менять свою внешность. А что такое «проецировать»? — не поняла слово предводительница разбойников. — Тебе пора побеспокоиться за жизнь своей сестры, сэр рыцарь, а тебе, сэр Ален, тем более!
Оба юноши с интересом наблюдали за появившейся прямо перед Ртутью Корделией.
— Я бы непременно встревожился, если бы ей действительно что-то угрожало, — пожал плечами Ален.
— Я могу справиться с любым из вас! — выпалила Ртуть, и с того места, где она стояла, взлетел орел, протягивая острые когти к Корделии. Но Корделия уже исчезла, а на ее месте появился огромный гриб. Птица с ужасным криком зависла над грибом, ей ответил вопль баньши, и меч Ртути, описав дугу, полетел в воздухе. Минерва попыталась поймать его, но ее опередил Джеффри. Он перехватил меч и проговорил успокаивающе:
— Не бойся. Моя сестра добра, если никому не угрожают.
— Но угрожают тебе! — возмущенно воскликнула Минерва.
— Нет, только Корделии, — возразил Джеффри, — Ртуть ей слишком понравилась, чтобы она захотела причинить ей вред.
Минерва озадаченно смотрела на него, гадая, чего в его словах больше, оскорбления или ответной похвалы. Так и не выяснив, девушка повернулась и посмотрела на соперниц. Гриб неожиданно отрастил щупальца и ухватил орла за ногу. Щупальце на глазах превратилось в стальную цепь с кандалами. Орел гневно вскрикнул и стал копьем, которое ударило по кандалам и взлетело ввысь, откуда с силой устремилось вниз. Но в падении оно забилось, запульсировало и неожиданно превратилось в огромную, с длинным стеблем, розу, а кандалы стали вазой.
— Такая она и есть! — воскликнул с восторгом Джеффри.
Однако роза пыталась вырваться из вазы. Она дрожала и изгибалась, но, казалось, застряла прочно. На ней появились большие серебряные, зло поблескивающие шипы, но ваза не выпускала ее.
— Да, такая! — торжествующе отозвалась Минерва.
— Как только я увидел ее, сразу понял, что с ней нужно обращаться очень нежно и бережно, — произнес Джеффри.
Неожиданно ваза пропала. На ее месте стояла Корделия и смотрела на розу, дрожавшую в ее руке. Быстро справившись с дрожью, роза распрямилась, а вместо нее возникла Ртуть, по-прежнему разъяренная и прекрасная. Она стояла пригнувшись, подобно львице, гневно глядя на Корделию, и тяжело дышала.
— Как ты посмела представить меня в виде, которого я не желаю!
— Можешь лгать мне, если хочешь, — спокойно ответила Корделия, — но никогда не лги самой себе.
Ртуть побледнела от злости, но прежде чем она смогла пошевелиться, вмешался Джеффри, подняв руку.
— Послушай, госпожа Ртуть. Ты сражалась, но ничего не добилась, и опять потеряла свободу.
— Я не побеждена! — вспыхнула Ртуть.
— Ты уверена? — Джеффри вздохнул. — Что ж, сестра, заканчивай, пока ей не стало хуже. Используй свое мастерство лекаря и искусство ведьмы, покажи ей, кем она могла бы стать.
— Ты не признаешь иных доказательств, кроме силы? — с раздражением бросила Корделия.
— Ну и что? — упрямо не соглашалась Ртуть. — Нашу судьбу решают мужчины, и нам приходится их во всем убеждать. Они же сами и не признают доводов рассудка.
— Не все, — мягко возразила Корделия, — и даже не большинство, но я соглашусь с тобой в том, что с теми, кто так считает, тяжело договориться, и они приносят много неприятностей. Хорошо, давай поговорим с тобой на их языке. — Обе женщины смотрели друг на друга. Неожиданно Ртуть, закатив глаза, упала.
Джеффри, на долю секунды опередив Минерву, подхватил Ртуть, и весь отряд с гневными криками обрушился на него — но, столкнувшись с невидимой стеной, в смятении отступил.
Корделия провела рукой перед лицом Ртути, и та заморгала, зажмурив глаза от света.
— Я спала?
— По-своему, — уклончиво ответила Корделия.
Ртуть осмотрелась, словно приходя в себя.
— Я помню схватку ведьм… розу и вазу… — Она повернула голову и в нескольких дюймах от себя увидела взволнованное лицо Джеффри. Глаза ее расширились, она некоторое время смотрела на него, потом отвела взгляд и поняла, что он держит ее в объятиях.
С криком она высвободилась и отбежала, тяжело дыша. Она переводила недоумевающий взгляд с Джеффри на Корделию и обратно.
— Что ты со мной сделала?
— Надавила на определенное место в твоей голове, — спокойно объяснила Корделия.
— Я должна научиться этому!
— Я не собираюсь учить тех, кто собирается использовать эти знания не в мирных целях, — твердым голосом произнесла Корделия. — Это лекарское знание и используется, чтобы помочь пациенту, когда он испытывает сильную боль… Если хочешь научиться, ты должна стать целительницей.
— Я и так целительница, — медленно проговорила Ртуть. — Ты сама это видела, когда мы перевязывали раненых. И я никогда не сравню оружие с этим занятием.
— Я тоже, — заверила ее Корделия. — Но я должна испытать тебя сперва, прежде чем смогу доверить орудие смерти и знание жизни.
— Какое же лечение ты применила ко мне?
— Боюсь, никакое, — вздохнула Корделия, — я только надеялась на него. Брат, я предоставляю ее тебе. Больше я ничего не могу сделать.
— Ты и так сделала предостаточно! — гневно вмешалась Минерва.
— Даже слишком, — Ртуть медленно повернулась к Джеффри. — А ты знаком с теми знаниями, которыми владеет и так искусно применяет твоя сестра?
— Нет, — ответил Джеффри, — она сказала правду, это известно только целителям. Я знаю некоторые точки на теле и на голове, на которые можно воздействовать для обездвиживания противника.
Ртуть нахмурилась, внимательно глядя ему в глаза.
— А почему ты не применил это знание ко мне?
— Потому, — совсем тихо прошептал Джеффри, — что хочу, чтобы ты пришла ко мне по доброй воле, просто сделав свой выбор, а не из страха насилия.
Ртуть застыла, по-прежнему глядя на него. Кровь отхлынула от ее лица.