И вот на улице показались юноши и девушки с обнаженными спинами. Они двигались в такт ударам, делали три шага, а на четвертый счет били друг друга по спине бичами.
— Бичующиеся, — прошептал в ужасе Род. — Но почему? Здесь нет никакой чумы. [9]
— Это не раскаяние, супруг, — жестким голосом указала Гвен. — Прислушайся к их словам.
Род вслушался и не мог поверить, что эти слова доносятся от молодых людей, а не от камней, которые они понавешали вокруг своих шей.
Голод, похоть! Все это
Должно исчезнуть
Под ударами
Наших бичей!
Если спина избита,
Чувства сильнее!
Никто не удержит
Ни музыку,
Ни боль! Экстаз,
Пребудь со мной
В моей боли!
— Нет и нет! — голос Корделии дрожал. — Неужели они вправду говорят, что боль — это наслаждение?
— Говорят, — подтвердила Гвен, лицо ее стало напряженным и мрачным. — И уверяю тебя, дочь, более низкой лжи я не слышала!
— Но как музыка может лгать? — удивленно спросил Магнус.
— Камни сделаны кем-то, — ответил Род, — и этот кто-то вложил в них нужную ему ложь.
«Весьма вероятно, — согласился Фесс. — По крайней мере, я сомневаюсь в их программе».
— Кто-то растолкал их. Рот отшатнулся с гневным криком, потом шагнул вперед, положив руку на меч, — но тут его снова оттолкнули к стене, а хозяин протиснулся мимо с криком:
— Нет, парень! Тимон, нет! Вернись!
Но рослый Тимон, с блуждающим взглядом, сорвал с плеч рубашку и схватил метлу. Он встал в конец процессии и пошел, колотя метлой по спине идущего впереди. Молодая девушка подскочила к нему сзади, сразу приняв ритм из трех шагов, развязала свой пояс и начала хлестать им по спине Тимона. За ней встал еще один парень, разорвал платье у нее на спине и в свою очередь принялся бить девушку концом веревки.
Корделия отвернулась, ощупью вернулась в гостиницу, крепко зажмурив глаза.
— Магнус, нет! — закричала Гвен, потому что ее старший сын с остекленевшими глазами двинулся вперед к процессии бичующихся, расстегивая на ходу пояс.
Род, как клещами, схватил сына за плечо.
Магнус поморщился и с криком боли попытался вырваться. Его рука оставила пряжку пояса и устремилась к мечу.
Род жестко вырвал его из рядов бичующихся. По-прежнему разгневанный, юноша выхватил меч…
Род перехватил запястье сына и заставил его опустить руку. Тот пытался поднять ее: Род удивился, каким сильным стал его сын, но тут подбежал Джеффри, перехватил локоть брата, ткнул большим пальцем. Магнус с болезненным криком осел, глаза его выпучились. Лицо старшего брата оказалось на уровне лица Джеффри, и младший брат выкрикнул:
— Таким я должен тобой восхищаться? Неужели ты игрушка женщин, и тебя может поработить какая-то песня?
Лицо Магнуса снова покраснело от гнева.
— Молчи, недоросток!
Род облегченно передохнул: это брат разговаривает с братом, а не опьяненный подросток. Магнус поднял голову, осмотрелся.
— Что… почему…
— Музыка зачаровала тебя, сын, — мягко сказала Гвен.
— Вот именно, — Джеффри презрительно скривил губы. — Неужели ты позволишь, чтобы она одурачивала и остальных?
— Нет! — взревел Магнус, прикрывая свое замешательство. Он развернулся, убрал меч в ножны, но достал кинжал и подскочил к ближайшему в процессии юноше. У того на шее висел музыкальный камень. Магнус кинжалом разрезал нить и отбросил камень в сторону. Юноша гневно выпрямился и с сердитым ревом взмахнул бичом.
Но Магнус уже подбежал к следующему, он резал и рвал, быстро продвигаясь к началу процессии и отбрасывая камни прочь.
Джеффри попытался присоединиться к брату, но Род удержал его за плечо.
— Тебе для этого не хватает роста.
— Дочь! — позвала Гвен, и Корделия выбежала из гостиницы. — Бросай! — приказала Гвен и, повернувшись, пристально посмотрела на Магнуса.
Корделия удивленно огляделась, увидела, что делает Магнус, и не менее пристально посмотрела на камень, вылетающий из его рук. Камень дернулся и полетел в небо, гораздо дальше, пролетел над всей деревней и упал в ближайший ручей.
Через несколько минут все камни исчезли, а молодые люди гневно орали на Магнуса.
Гвен бросила на Рода каменный взгляд. Род кивнул и вышел вперед.
— Фесс, пятнадцать тысяч герц.
— Не сомневайся, Род.
Резкий пронзительный звук разнесся над деревней. Гвен и дети зажали руками уши: звук словно разрезал голову. Он продолжался только пять секунд, потом оборвался, но все бичующиеся попадали наземь, они катались по земле, с дикими воплями зажимая руками уши. Магнус один остался стоять, хотя и пошатывался. Он ошеломленно смотрел на отца.
Род подошел к нему и сочувственно оглядел молодых крестьян. Те постепенно начали осознавать, что кто-то на них смотрит, и успокаивались. Но на их лицах еще сохранялось свирепое выражение.
— Как ваши спины? — спокойно спросил Род.
Они тупо смотрели на него, озадаченные вопросом. Потом переглянулись, увидели кровь и рубцы, и вот тут-то и начался плач.
* * *
Полчаса спустя Магнус приканчивал кружку с элем. Перед ним сидел Тимон.
— Пей, прошу тебя. Это самое меньшее, чем я могу тебя отблагодарить: ты спас мою спину и разум.
Магнус поставил кружку и потянулся за новой, но Гвен положила на его руку свою.
— Передохни немного, — мягко сказала она. — Выпьешь еще и запросто станешь игрушкой музыки, которая окружает нас всех.
Магнус содрогнулся и отдернул руку.
— Жаркое, — кинул Род Тимону.
— Я не смогу есть! — возразил Магнус.
— Пусть только понюхает, — заверил Род Тимона, — и к нему вернется аппетит.
— Ты спас их, Магнус, — восхищенно шепнул Грегори. Глаза его сияли гордостью.
— Спас, — согласился Магнус, — но только после того, как папа и Джеффри спасли меня!
— Но, по крайней мере, ты получил ответ на свой вопрос, — указал Род.
Грегори посмотрел на отца.
— На какой вопрос?
— Как на какой? — передразнил Род. — Ты хотел узнать, какая музыка способна прорваться к онемевшему мозгу.
Магнус поднял голову.
— Верно, ты прав. Но что это была за музыка?
— Самая отвратительная, думаю, — вздохнул Род.